Через сорок минут мы обыскали весь верхний слой. Два ребра и одна коленная чашечка были добавлены на простынь.
Солнце стояло в зените, когда мы с Марио закончили. Однако никто не выразил желания пообедать. Ксикей пошел за ассенизаторской машиной, и через некоторое время через забор уже протянулась толстая кишка насоса.
Пока ассенизатор настраивал свою машину, я оглянулась через плечо на Диаза. Он держал бессменную вахту на том же месте. Его линзы блестели на солнце как розовые алмазы. С места он ни на дюйм не сдвинулся.
Пять минут спустя Ксикей крикнул:
— Готов? Давай!
И вот уже ожила другая машина. Я услышала характерный звук всасывания, увидела пузыри в темной, черной жидкости.
Гальяно стоял рядом, скрещенные руки, пристальный взгляд, остановившийся на резервуаре. Эрнандес наблюдал от безопасного ящика. Чета Серано, с побелевшими лицами, смотрела на все это с дивана.
Медленно, но жидкость опадала. Один дюйм, три, семь.
Когда до дна резервуара оставалось приблизительно два фута, появился бугристый слой отстоя с остатками органических веществ. Насос затих, и оператор посмотрел на меня.
Я показала Марио как работать с сачком на длинной рукоятке. Зачерпывая эту мерзость, он вываливал грязные шарики к моим ногам. Я каждую кучку промывала и разделяла все до крупинки.
В рубашке с цветочным рисунком оказались ребра, позвоночник, грудина. Кости ноги в носках в обуви. Бедро. Плечевая кость. Таз. Каждая кость была покрыта сгнившей тканью и органическими отходами.
Сопротивляясь тошноте, я все очистила и уложила на простыне. Ксикей все снял. Чувствуя себя слишком больной для более тщательного изучения, я просто сложила кости в специальный контейнер. Я проведу полный анализ после очистки.
Когда Марио достал все до чего смог дотянуться, я подошла к краю и присела. Ко мне подошел Гальяно.
— Вы туда собрались? — это прозвучало почти как утверждение.
Я кивнула.
— А нельзя просто высосать всю оставшуюся грязь?
Я подняла маску, чтобы ответить.
— После того как я найду череп.
Я снова натянула респиратор на лицо и перекатилась через бортик. Мои подошвы мягко скользнули в навозную жижу. Мерзкая слизь поднялась до голени. Вонь окутала меня.
С трудом передвигаясь сквозь дерьмовый кисель разлагающихся человеческих и микробных экскрементов, я вновь почувствовала горечь во рту и сдержала очередной позыв к рвоте.
Таким образом, дойдя до юго-восточного угла, я взяла из рук Марио длинный шест. Почти затаив дыхание я принялась за изучение дна. Я ощупывала дно со всех сторон вокруг себя, делала маленький шажок, прощупывала и делала еще шаг. За моей работой неотрывно следили четыре пары глаз.
