— Долголи обнести безвинныхъ людей!—продол-жалъ Парменъ. — А вотъ теперича и вышло не по его, не по Ѳедькиному доносу. Слѣдователь-то, значитъ, вникъ въ дѣло и нашихъ робятъ оправдалъ. Теперича имтт ничего и не будетъ.. ■
— Да, какже ничего не будетъ?—вспылила Аку-лина.—Убили человѣка и ничего не будетъ и такъ это и пройдетъ? Значитъ, убивай кажнаго, кого за-хотѣлъ, сер&дь бѣладня. при всемъ честномъ народѣ и ничего тебѣ за это не будетъ? Ишь какое дѣло!
— Ежели свидѣтелевъ не предоставишь, Трофи-мовна, ничего и не будетъ,—сказалъ староста— рыжій, веснуіцатый,>г съ хитрыми глазами и сладкимъ голо-сомъ мужичонко.
— Да какой же дуракъ будетъ при свидѣтеляхъ людей рѣзать? Самъ ихъ нарочно позоветъ, што ли? «Посмотрите, молъ, люди добрые, какъ буду людей рѣзать». Ишь какое дѣло!
— Вотъ то-то и оно-то,—съ скромной важностью разъяснилъ староста. — Законъ, значится, такъ гла-ситъ, штобы свидѣтели безпремѣнно присутствовали, тогда засудить можно яр;е,съпліиапьха#ахольг-ствіемъ, а штобы безъ евидѣтелевъ засз^дить,—и оиъ помоталъ головой,—этого никакъ нельзя. Ужъ эти дѣла намъ хорошо извѣсны.
— Кто е знаетъ, на комъ грѣхъ—степенно и при-мирительно замѣтилъ дядя Егоръ.—Ежели бы самъ мой племянничекъ всталъ хошьначасочекъна одинъ изъ гроба-то, да указалъ бы, кто его жисти рѣшилъ, кт,о его убивцы, ну, тогда и мы узнали . бы, кто они такіе есть, потому передъ смертнымъ-то часомъ ёнъ не покривилъ бы душой, не обнесъ бы занапрасно безвинныхъ людей. За это отвѣтъ должонъ держать передъ Богомъ. А то какъ узнаешь?
— Вотъ это правильно, вотъ это какъ есть,—одо-брительно заговорили всѣ мужики. — Ежели бы самъ ёнъ, то-ись Иванъ Тимофеевичъ, всталъ бы сейчасъ изъ гроба... ёнъ бы не покривилъ душой, ёнъ бы прямо и указалъ, кто евоные убивцы, потому ему сычасъ же передъ Господомъ Богомъ отвѣтъ надо держать. Передъ смертнымъ-то часомъ кривда не придетъ на умъ, нѣ-ѣ... тутъ ужъ вилять не приходится. А мы што? Мы вотъ только языкомъ нагрѣшимъ... набол-таемъ, наляскаемъ сами не знаемъ што...
Деминъ, къ концу обѣда выпиившій уже четыре стакана, въ разговоръ не вмѣшивался и умильно по-сматривая на бутыли, загадалъ, что если ему пере-падетъ еще два стаканчика, то онъ при всемъ чест-номъ народѣ выложить правду - матку; если же не перепадетъ, то у него на такой подвигъ не хватитъ «совѣсти». Выдать же убійцъ ему очень хотѣлось, потому что день ото-дня въ его сердце накипала страшная ненависть къ безпутнымъ парнымъ. Къ его огорченію ему достался только одинъ стаканчикъ, и потому онъ всталъ изъ-за поминальнаго стола со вздо-хомъ, не высказавшись и очень недовольный собой.
