— Но не на прокатъ взятыѳ и нѳ изъ книжекъ вычитанные, а выведенные прямо изъ жизни, и смѣю думать, что мои взгляды не жестокіе, а истинно-гу-манные и трезвые.
— Довойно съ насъ однихъ военныхъ судовъ. Каждый день по скогько чеговѣкъ вздеггиваютъ.
— И хорошо дѣлаютъ. Если бы у насъ, скажемъ, въ уѣздѣ вздернули Ч^^^.еіай Х>ГЮГХі5Ш*
94 ’
стім, повѣрьтё, одной «жёстокой» мѣрой спасли бы сотни жизней, а сколько такихъ уѣздовъ въ Россіи?! сочтите... Это освѣжающе подѣйствовало бы, нотому что другіе пьяные буяны прежде, чѣмъ всадить ножъ въ бокъ своему пріятелю или раскроить ему топо-ромъ черепъ, призадумались бы и о своихъ головахъ.
— Пгивыкги бы...
. —Ко всему привыкаютъ, но, будьте благонадеж-ны, пока привыкнутъ, такъ какъ разъ къ этому вре-мени убійства выведутся изъ повседневнаго обихода...
— Нѣтъ, казнь сгишкомъ газвгащаетъ и ожесто-чаетх нгавы...
— Батенька, да какого вы еще хотите развращег нія, какого ожесточенія? Вѣдь въ деревняхъ, не го-воря уже о взрослыхъ, дѣти дуютъ водку, развратъ среди даже подростковъ сталъ обиходнымъ явленіемъ; его не стыдятся, имъ не стѣсняются,' а кровь льется рѣкою... Яу, возьмемъ любой на выборъ изъ 12 вотъ этихъ свѣженькихъ случаевъ. Вотъ мы съ вами, по-дните, осматривали сейчасъ парня, лежитъ во второй палатѣ третій отъ двери. Голова размозжена, ребра переломаны; какъ вче_ра его привезли сюда, такъ въ себя и не прнходилъ, — вѣроятно, сегодня въ ночь отпра-вится къ праотцамъ... Такъ вотъ...Ѳома Антоновичъ,— вскинулъ врачъ глазами на станового, — разсказывалъ и поражался откровенному и наивному объясненію убійцъ. Да и нельзя но поражаться...
— Да ужъ... — отозвался становой и покрутилъ го-ловою. — Впрочемъ, такихъ случаевъ сколькоугодно...
— Такъ вотъ въ воскресенье утромъ, когда, за-мѣіьте, только-что начинался праздникъ, они къ тому времени не успѣли еще, значитъ, напиться, (напи-ваются обыкновенно къ вѳчеру), два парня собрались идги въ сосѣднюю деревню и одинъ нривязалъ себѣ къ плечу десятифунтовую гирю, а другой захватилъ въ карманъ камень. Они тогда еще не знали, кого именно убьютъ: Ивана, Петра или Семена, но чте
тотото.еіапакагакдги
кйго-то убьйтъ непремѣнно — вь этомъ не сомнѣва-лись. И пошли, и ходили цѣлый день одинъ съ гирей, другой съ камнемъ, а вечеромъ нашли-таки свою жер-тву и убили. За что? про что? сами не знаютъ... Ну, не прелесть ли такой фактикъ?
— Да они и парня-то убитаго совсѣмъ не знаютъ, — пояснилъ становой.—Спрашиваю ихъ: «Что же онъ вамъ сдѣлалъ? ругалъ васъ, грозилъ вамъ или уда-рилъ кого-нибудь изъ васъ?» «Нѣтъ, говорятъ, онъ шелъ мимо, а мы къ нему пристали, слово за слово, онъ выругался, а мы его стали бить»... И никакого раскаянія, разсказываютъ спокойно, откровенно, безъ малѣйшаго замѣшательства...
