направился къ говорящимъ, но вдругъ остановился и попятился къ забору. Въ десяти шагахъ отъ себя онъ узналъ голосъ Сашки и глуховатый, пьяный хохотъ Ларіонова.
— Убивцы! — съ отвращеніемъ и ужасомъ про-шепталъ Деминъ и, стараясь не выдать себя, сталъ осторожно отходить назадъ по забору.
Найдя первый своротокъ и чтобы избѣжать новой встрѣчи съ убійцами, онъ тотчасъ же рѣшилъ идти домой окольнымъ путемъ черезъ село Шипино, хотя это и удлиняло дорогу на добрыхъ двѣ версты.
Поднявъ съ земли тонкую хворостину и ощупавъ за голенищей короткій, острый ножъ, съ которымъ онъ никогда не разставался, Деминъ побѣжалъ, но чѣмъ далыпе отходилъ отъ жилья, тѣмъ сильнѣе овла-дѣвали имъ волненіе и страхъ.
Ему безпрерывно слышались буйные окрики, пья-ное гиканіе, лошадиный топотъ и позвякиваніе бубен-цовъ. и Деминъ испуганно оглядывался, бросался съ дороги въ поле, пригибался къ землѣ, ежеминутно прислушиваясь и приглядываясь.
Но сжатое поле и ближній лѣсокъ на высокихъ холмахъ были безмолвны, ни откуда не доносилось ни одного звука, а страшный видъ избитаго Ивана неотступно стоялъ передъ глазами Демина.
Про убійцъ онъ скоро забылъ, .но ему чудилось, что окровавленный, умирающій Иванъ поднялся съ земли и гонится за нимъ; ему иногда слышались даже тяжелые шаги за спиной. Разъ... разъ... точно сол-датъ, отбивалъ умирающій каждый шагъ по землѣ. И, внѣ себя огь ужаса, Деминъ уже не смѣлъ огля-нуться, съ замираніемъ сердца ожидая, что вотъ-вотъ къ нему протянутся сзади окровавленныя руки и опу-стятся на его плечи...
И Деминъ не убавлялъ хода, хрипѣлъ, какъ за-паленная лошадь; потъ градомъ катилъ съ него, ру-башка дрилипла къ >т^-,еІап-ка2лк.ги
Что-то хрустнуло и зашуршало у него за па-зухой.
Онъ съ визгомъ кинулся въ поле и присѣлъ, за-крывъ голову руками, чувствуя, что сдвинуться съ мѣста у него уже не хватитъ силъ, такъ обуялъ его страхъ.
— Ба-баранки... — черезъ полминуты облегчено промолвилъ Деминъ. За пазухой продолжало шур-шать.
— А вино? вспомнилъ онъ и принялся ощупывать себя.
Водка оказалась въ карманѣ штановъ. Деминъ вынулъ посудину, проворно соскребъ съ ея горлышка сургучъ и толкнулъ ладонью въ дно бутылки. Влага булькнула и зашипѣла; пробка выскочила вверхъ.
Деминъ приложилъ горлышко посудинки къ гу-бамъ и съ чисто животною жадностью сталъ тянуть влагу.
«Такъ-то малость пріободрюсь, — мелькало въ его головѣ, — а то бѣда, какая тряска взяла... такая тряска...»
Онъ разомъ опорожнилъ добрую половину бу-тылки. Нутро у него согрѣлось; отъ сердца отлегло, и ужасъ уже не съ прежней силой давилъ его. Къ нему вернулась способность разсуждать.
