Ш
>Iе■<Ьуп
>иН
>кашшовни;и
Йа йлй піляпа торговца изъ евреевъ. И гулъ въ воз-духѣ стоялъ другой, не прежній дѣловой и тревож-ный. а буйный, злобный. Уже не въ рѣдкость было встрѣтить раскраснѣвшіяся лпца съ осовѣлыми и осви-рѣпѣвшими глазами. Сквернословіе безудержно и не-прерывно перекатывалось въ воздухѣ.
Въ самомъ низу, ближѳ къ выѣзду, гдѣ проходилъ Леонтій, стояли пригнанныя на продажу лошади Тутъ съ тонкими кнутиками за поясомъ, заткнувъ руки въ рукава своихъ чуѳкъ и приподнявъ худощавыя плечи, съ скучающимъ Видомъ толкалось человѣкъ пять куд-рявыхъ, черномазыхъ цыганъ, перекидывавшихся от-рывистыми фразами на своемъ непонятномъ языкѣ. Вы-ше по косогору, прижавшись съ своимъ хрупкимъ товаромъ къ самой соборной оградѣ, торговцы и тор-говки стояли у разложенныхъ прямо на землѣ роспис-ныхъ горшковъ и макитръ. Около нихъ ходили бабы, приглядываясь и прицѣниваясь къ товару.
На самомъ верху, на площади подъ парусинными навѣсами прОдавались цѣлыя вязанки всевозможнаго готоваго гілатья, а такжѳ фуражки, шапки, сапоги; сбоку подъ открытымъ небомъ лежали бѣлѣвшія свѣ-жей древесиной и щепой кадки, лопаты, корзины, ко-ромысла, ведра, сита и т. п.
Въ одномъ мѣстѣ хлопали по рукамъ; рядомъ два мужика съ яростными, пьяными лицами переругива-лись, готовые схватиться въ рукопашную, а у самыхъ каменныхъ рядовъ началась уже цѣлая свалка: чело-вѣкъ восемь мужиковъ тузили другъ друга; лица бы-ли у всѣхъ въ крови, волосы и бороды летѣли клочья-ми, кулаки хлестко щелкали по скуламъ и зубамъ. Вокругъ собралась гогочущая толпа. Сюда, не спѣша, протискивались городовые. «Господи-батюшка, до чего вино-то доводитъ! готовы съѣсть другъ дружку, што собаки!» съ отвращеніемъ подумадъ, проходя мимо, Леонтій. ■'
, еіап-кагак.ги
и. а. родюновъ. Х2 177
А не болѣе, какъ въ двадцати шагахъ отъ по-' боища глазамъ Леонтія представилась мирная идиллія: здоровенный, молодой мѣщанинъ съ бритымъ, бѣлымъ, оплывшимъ жиромъ лицомъ, въ черномъ, длинномъ, разстегнутомъ пальТо, запрокинувъ назадъ голову и полузакрывъ свиные, съ бѣлыми рѣсницами, глазки, равномѣрными глотками, не спѣша, тянулъ изъ бу-тылкп водку и выпяченный кадыкъ его, величиною съ доброс куриное яйцо, въ тактъ каждаго глотка то подпимался, то опускался. Обступившіе его человѣкъ пять мужиковъ, запродавшіе ему свой овесъ, видимо, изъ далекихъ деревень, потому что всѣ были въ сѣ-рыхъ чистыхъ свиткахъ, всѣ подпоясанные, скромные, въ сосредоточенномъ молчаніи замерли въ выжидаю-щей позѣ. Въ замаслившихся глазахъ каждаго члена этой компаніи Леонтій прочелъ знакомое ему терпѣ-ливое, напряженное ожиданіѳ того блаженства, кото-рое теперь испытывалъ покупщикъ ихъ овса. «Чинно, благородно... какъ надоть... хорошо...» одобрилъ Леонтій, «а то што? Иные-прочіе нажрутся и готовы другъ дружкѣ горло перегрызть»... И онъ съ отвра-щеніемъ сплюнулъ, вспомнивъ только-что оставленныхъ позади дравшихся мужиковъ.
