Материнским жестом она подняла руку.
— Бедной девочке пришлось отвечать на такое количество вопросов. Не может ваш подождать до утра?
— Все, что мне нужно, от Кэти, так это, чтобы она сказала «да» или «нет». Пэт Ривис утверждал, что она может подтвердить его алиби в те трагические минуты.
Девушка обернулась, но от двери не отошла.
— Я не ребенок, мама. Конечно, я могу дать ответ на вопрос. — Она встала, расставив ноги, глубоко засунув руки в карманы халата.
— Итак… Ривис утверждал, что он пришел сюда прошлой ночью, чтобы повидаться с тобой. Вы были с ним вместе до того, как я нашел тебя одну в своей машине?
— Нет. Я не видела его с того самого неприятного случая в Куинто.
— Это все? — обратился ко мне Надсон.
— Все.
— Подойди и поцелуй на ночь свою маму, Кэти, — сказала Мод Слокум.
Девушка с явной неохотой подошла к матери и поцеловала ее в щеку.
Руки Мод потянулись к ней, обняли ее. Девушка быстро высвободилась из объятий и направилась к двери.
Надсон смотрел на обеих так, словно он и не подозревал о существующем между ними напряжении. Казалось, он получил истинное удовольствие от лицезрения этой вынужденной, лишенной любви сделки-поцелуя. Он вышел из комнаты вслед за Кэти с застывшей на лице улыбкой и с пылающей сигарой, торчащей во рту.
Я опустился на диван рядом с Мод Слокум.
— Ривис крепко сел на мель. Надсон… упорен.
— Вы все еще не удовлетворены? — отозвалась она.
— Поймите, Ривис для меня ровно ничего не значит. Меня беспокоит общая картина: в ней слишком много несоответствий. Кстати… Вы знаете человека по имени Уолтер Килборн?
— Снова вопрос, мистер Арчер? — Она потянулась к серебряному портсигару, лежавшему на столике рядом. Руки плохо слушались ее, и портсигар упал на пол. Сигареты рассыпались, я принялся их подбирать.
— Не беспокойтесь, пожалуйста, не беспокойтесь… Все у меня распадается на части, все вообще, так что несколько сигарет на полу — это самое незначительное из моих огорчений.
Я продолжал подбирать сигареты.
— А какое самое большое? Все еще то письмо, которое вы мне дали?
— Вы задаете мне так много вопросов, мистер Арчер. Хотелось бы мне знать, что заставляет вас это делать. Страсть к справедливости, страсть к правде?.. Вы видите, теперь я спрашиваю, я поменялась с вами ролями.
— Не знаю, почему вам интересно это узнать.
Я положил на стол вновь заполненный портсигар, зажег две сигареты, одну для нее, другую для себя.
Она благодарно затянулась. Ее ответ сопроводило облачко дыма:
