— Я поеду с вами до аэропорта. И куплю вам билет.
— Я боюсь ехать одна, — эти слова были произнесены шепотом, но глаза из-под тонкой вуали волос сверкнули.
Я же сказал, что боюсь ехать вместе с ней. Внезапно она поднялась с койки, выпрямилась, топнула ногой.
— Что такое, Арчер? У вас есть девушка?
Она была никудышной актрисой, но я смутился.
— Хотелось бы мне, чтоб так оно и было.
Она встала напротив меня, подбоченясь, сверкая глазами, разметав волосы, она заявила, что я, видимо, страдаю импотенцией (эту свою мысль она оформила в более энергичных выражениях).
— Мужчины изуродовали ваши представления о них еще со школы, не правда ли? Но, по-моему, сейчас не место и не время обсуждать данную тему. Ровно через две минуты я отсюда ухожу. Если хотите, можете идти со мной. До аэропорта.
— «До аэропорта», — передразнила она. — Я-то думала, что понравилась вам, неизвестный поклонник.
— Вы мне… нравитесь. Очень, Мэвис! Но у меня две веские причины, чтобы… проводить вас только до аэропорта. Первая — что произошло с Ривисом. Вторая — дело Слокумов, его я должен завершить. Обязательно! — Мне казалось, что вы работаете для меня?
— Прежде всего — для себя!
— Все равно, разве я не лучшая часть этого дела?
Я сказал, как мог мягко:
— Целое всегда больше, чем часть, Мэвис.
Где-то хлопнула дверь и послышался отчетливый нарастающий шум шагов. Кто-то шел по коридору тяжелой и быстрой походкой.
Услышав эти звуки, Мэвис застыла в позе нимфы на урне.
Я достал пистолет и выглянул в коридор, перед тем проверив обойму.
Она была полна, и патрон находился в патроннике.
Постепенно замедляясь, шаги приблизились к открытой двери нашей комнаты.
Пальцы Мэвис стукнули по моему плечу.
— Кто это?
— Тише.
Тяжелые шаги замерли, поспешили обратно. Ну уж нет! Я выскочил в коридор. Килборн поспешно подходил к занавешенному выходу.
Я крикнул: «Стой!» — и выстрелил в стену рядом с входом. Пуля пробила в штукатурке шестидюймовую дыру и остановила Килборна.
Он медленно повернулся, обе руки поднялись, как под действием гидравлического пресса. На нем был темный свежий костюм, в лацкане которого торчала огненно-красная гвоздика. Лицо его было под цвет гвоздики.
— Меллиотс был прав, — сказал он. — Я ошибся. Не следовало оставлять вас в живых.
— Вы совершили слишком много ошибок. Сотни людей все еще живы…
Мы вошли все в ту же комнату-конуру. Килборн — первым.
Я протянул револьвер Меллиотса стоявшей за моей спиной женщине.
— Вы умеете с ним управляться?
