Мы обе повернулись и поняли, куда показывал Виктор. Около фонарного столба, буквально в двадцати шагах от нас, стоял Николай Пузанов собственной персоной и смотрел в нашу сторону.
– Вот, блин, так и будет, что ли, теперь следить целыми днями? – прошипела Маринка. – И почему, интересно, его так быстро отпустили из милиции? Он же общественно опасный!
Виктор медленно стронул «Ладу» с места, и мы, проехав немного по Радищевской улице, свернули направо на Советскую. При повороте мы с Маринкой обе оглянулись. Николая уже не было видно.
– Ну вот, пусть походит пешком, полезно для здоровья, – зло пробормотала Маринка.
– Зря ты так, – вздохнула я, – ему же кажется, что я на самом деле виновата в смерти его жены.
– Ты мне это прекрати, – Маринка погрозила пальцем. – Ему кажется! А мне кажется, что у него просто чердак слетел на фиг! И что теперь? Если будем перечислять, кому что кажется, то никогда конца этому не будет. А вот что есть на самом деле, это важно. А есть то, что этот придурок довел своими истериками жену до самоубийства, а теперь, похоже, доводит и тебя. Только знаешь что, подруга, – Маринка положила руку мне на колено и похлопала несколько раз.
– Что еще? – спросила я, подозревая какую-то гадость, и не ошиблась в предчувствии.
– Когда решишь… того, суицидной практикой побаловаться, – громким шепотом проговорила Маринка, – то я тебя очень прошу: не оставляй никакой записки про меня, а то твой Фима начнет за мной бегать и… – Маринка замолчала, обдумывая то, что она только что сказала.
– А, впрочем, пусть бегает, – подумав, с напускным равнодушием сказала она.
– А почему же Фима мой? – завозмущалась я. – Он не мой, он свой собственный и своей жены.
– Ага, – кивнула Маринка, – рассказывай, как будто я ничего не вижу, ничего не слышу, и так каждый день!
Виктор кашлянул, взглянул на меня через зеркало заднего обзора и спросил:
– Куда?
– В редакцию, – сказала я.
– Ну и правильно, – мерзким ехидным тоном одобрила мое решение Маринка, – как раз к окончанию рабочего дня и успеваем. Все люди как люди, уже с работы собираются уходить, а мы на работу, как рыжие. Правильно, молодец, Ольга Юрьевна!
– Если хочешь домой, можешь выходить прямо сейчас, – резко бросила я.
Мне уже начали надоедать Маринкины замечания. И с Фимой она вела себя слишком уж бесцеремонно. Как говорится: на чужой… но не буду об этом.
– Короче, я попрошу Виктора остановиться, – сказала я.
– Ты что, шуток не понимаешь, что ли? – засуетилась Маринка, поняв, что немного перегнула. – Я просто так сказала. А зачем мы едем на работу?
