— Не знаю, что ты о себе воображаешь, но не кажется ли тебе, что ты чересчур много на себя берешь? Кто ты такой, чтобы себя так вести? А? Я тебя спрашиваю! Мне до смерти надоело твое чванство и твоя смешная павлинья спесь, я с нетерпением жду того счастливого момента, когда ты наконец съедешь. Так что давай-ка срочно подыскивай себе другое жилье, здесь ты мне не нужен!
Саша по-прежнему молча, пристально смотрел мне в лицо, как будто раздумывал, что же ему со мной делать. А я начинала приходить в себя. Почему в его присутствии я делаюсь совершенно на себя не похожей? Ведь всегда была сдержанной, замкнутой и, смею надеяться, воспитанной, а с ним веду себя как истеричная школьница — дерусь, говорю бог знает что. Может быть, я забыла, что мне сорок семь лет, что я весьма почтенная матрона, а этому павлину к тому же довожусь теткой, пусть и весьма дальней?
— Я не павлин, и это вовсе не спесь. Ты слышишь меня? Я отнюдь не павлин. А вот ты, ты такая странная, почти сумасшедшая, но знаешь… ты, пожалуй, нравишься мне, да, очень нравишься. В тебе определенно что-то есть, от тебя исходят какие-то интересные токи, или флюиды, просто не знаю как их назвать. Возле тебя, в твоем присутствии во мне рождаются совершенно новые и сильные для меня ощущения.
— Извини, но ты не обалдел ли, часом? Что за чушь ты городишь? Что значит, я тебе нравлюсь?
— Ага, значит, не понимаешь? Судя по изумленному взгляду, и в самом деле не понимаешь, — а мне все время казалось, что ты заигрываешь со мной. Я определенно чувствовал, что когда ты растирала меня, то вкладывала в каждое касание ласку, причем не очень-то затаенную. Ты словно играла со мной, провоцировала! Конечно, я мог ошибиться в твоих мыслях на мой счет, но в своих собственных ощущениях уж точно не ошибся. Видимо, ты и сама еще не вполне осознаешь свои чувства ко мне. Скажи, такие чувства внове для тебя? Я понимаю, ты не привыкла так хотеть мужчину, я первый, кто вызвал в тебе такое желание, и это сильно потрясло тебя. У тебя и вправду невменяемый вид, ты сейчас похожа на маленькую испуганную девочку. А знаешь, мне это очень нравится, я буквально очарован. Я был не прав, что столько медлил, но я уже предвкушаю, насколько мне будет хорошо с тобой. Не говоря уже о тебе, ты просто растаешь от моих ласк!
У меня в голове творилось не пойми что, все мешалось, и мысли налетали одна на другую. Боже мой, что он говорит! Какие невозможные, немыслимые вещи он говорит! Да как он смеет думать, а тем более говорить обо мне такое?! Я буквально задыхалась от смятения, ужаса, отвращения и еще каких-то горячих, липких, мне самой непонятных чувств. Я видела перед собой его улыбающееся, похотливое, самодовольное лицо, лицо не человека — сатира. Оно сводило меня с ума, лишало последних защитных сил. Какая-то темная, давящая волна накатила на мое сознание, я еще успела подумать, что именно это и называется помрачение рассудка. Я закричала, затопала ногами, слезы вдруг хлынули у меня из глаз, и я кинулась на него, чтобы исцарапать, изуродовать это ставшее таким ненавистным лицо. Помню только жгучий гнев внутри, он ощущался мною как боль, — потом провал.
