— О-о, сначала он выслал меня из Франции за шарлатанство. А потом — опомнился. Шпионы Бонапарта чуть не схватили меня в Германии, где я…
…Луша открыла зажмуренные глаза. По-прежнему ничего не было видно.
— Какой странный «исторический» сон, — подумала она. — Что-ли я с головой укрылась?
Постепенно обнаружилось, что Лушины лопатки упираются в стену, а нос — в тяжёлую пыльную портьеру.
Разговор с той стороны портьеры продолжался. Луша догадалась, что говорят на другом языке. Как ни странно, она всё прекрасно понимала. Кажется, говорили по-немецки. Чесался нос. Кстати, сон ли это? Нос, например, чесался по-настоящему. Сильно чесался, прямо как наяву!
Луша снова прислушалась.
— Бонапарт сначала отказал, а потом испугался, что я предложу машину русским. Русские оказались более дальновидными. Да-с! А про Наполеона я знаю одну историю. Хотите, расскажу?
— Любопытно.
— Знаете Бланшара?
— Как же. Ваш коллега. Впрочем, лично не знаком.
— Ну, Бланшар — личность известная. Аэронавт, изобретатель. Устраивал показательные полёты на воздушных шарах. Катал, знаете ли, господ-любителей острых ощущений. За большие деньги, разумеется. Эти полёты наделали много шуму по всей Европе… Да вы ешьте, ешьте, Шефлер! У этих русских очень вкусная бо-твинь-а. Не запутайтесь, они подают её сразу в трёх тарелках — одна с рыбой, другая с супом, третья — со льдом.
До Луши донеслось швырканье и звяканье ложек.
— Рыбку, рыбку. А теперь лёд, лёд. Прямо в суп кладите, — сквозь хлюпанье настойчиво предлагал первый голос.
В ответ послышалось нечленораздельное мычание.
Прожевав, первый удовлетворённо продолжал:
— Так вот, Бланшар. Когда он устраивал свои полёты в Париже, к нему пришёл один кадет военной школы. Просил взять с собой. Да только денег у кадета недоставало, а мой коллега благотворительностью никогда не занимался…
Повисла пауза. Затем послышалось довольно злорадное хихиканье.
— Тому кадету, знаете ли, потом здорово влетело от старшего офицера. Мол, вздумал мундир свой позорить — летать, будто ярмарочный шут. Догадайтесь, кто этот жалкий неудачник?
Молчание.
— Ну?
— Неужели?
— Вот именно. Хо-хо! Это был никто иной, как Наполеон!
Смеются. Противная пыльная занавеска елозила прямо по Лушиному лицу. От этого всё сильнее и сильнее свербило в носу. Не выдержав, Луша тоненько чихнула. Портьера шевельнулась. Одним чихом не обошлось. Девочка чихнула снова, а потом ещё и ещё.
— А-а, майн готт! И здесь эти мыши! — воскликнул первый довольно раздражённо.
