— Я ужасно обошлась с Калебом, — призналась Адди. Глаза ее наполнились слезами.
Виктория навострила уши, почуяв запах скандала.
— Что же ты такого сделала?
— Я держала его здесь.
Энтузиазм писательницы тотчас увял.
— И это все? — Она подождала, пока Адди нальет себе еще рома. — Должно быть, ты совершила что-то похуже?
— Ты не понимаешь, — вздохнула Адди. — Я одна из женщин, способных его видеть. Ни один мужчина в нашей семье не мог. Мне следовало помочь ему. Аликс говорила, что я должна, но мне не хватило духу. Я была слишком эгоистична, слишком…
— Аликс? Кто это?
— Твоя дочь, — сердито проворчала Адди. — Только не говори, что ты так забросила это бедное дитя, что даже не помнишь о ней. Мне было ужасно жалко ее, когда ты работала на меня. Такая милая, умная, прелестная девочка, а ты только и знала, что обманывала всех кругом, читая старые дневники…
— Моя дочь?! Но она была здесь в последний раз в четырехлетнем возрасте, а ты говоришь, что Аликс просила тебя… — Виктория толком не поняла, что пыталась сказать Адди. — Кто такой этот Калеб?
— Единственный мужчина, с которым я когда-либо жила.
— Вот так раз, — озадаченно протянула Виктория. — Не знала, что ты была замужем.
— Чего не было, того не было, — рассмеялась Адди. — Иногда мне случалось приятно провести время, если ты понимаешь, о чем я, но потом у меня появился Калеб, и физическая сторона отношений с мужчинами перестала меня занимать. Понимаешь, он не может покинуть этот дом, а поскольку в Калебе я нашла друга, мне не было нужды выходить замуж. Кому нужен мужчина, который вечно околачивался бы рядом?
Виктория недоуменно нахмурилась.
— Ты открыто жила с ним, но не вышла замуж, это случилось много лет назад… и моя дочь говорила с тобой о нем?
— Ну да. Ведь Аликс могла видеть Калеба. Они часто играли в шашки, хотя девочке приходилось передвигать их за него. Шашки выскальзывали у него из пальцев. — Адди бросила лукавый взгляд в пространство слева от Виктории и хихикнула.
Виктория обернулась, но, никого не увидев, перевела взгляд на Адди. Она начала наконец понимать.
— Когда умер Калеб? — спросила она, откидываясь на спинку кресла.
— В 1811-м, — отозвалась Адди, а потом, будто к чему-то прислушавшись, поправилась: — Нет. Калеб напомнил мне, что это случилось в 1809-м. Он оставил свой корабль, чтобы вернуться домой к женщине, которую любил, и к их сыну, но не смог. Второе судно пошло ко дну. Если б он остался на первом корабле, то не погиб бы. Однако тогда мы бы так и не встретились. Это ли не ирония судьбы?
