— Мы зайдем попозже, сэр. — Фелисити указала на тарелку. — Мы прервали ваш завтрак.
— Нет-нет-нет! — Он замахал руками. — Я почти все время провожу здесь в одиночестве и, признаться, несказанно рад любому вторжению. Итак, лорд Грант, чем могу быть вам полезен сегодня?
Грант достал из кармана кубки.
— Хочу их продать.
Пока мужчины разговаривали о деле, Фелисити обошла магазин и в восхищении остановилась у неглубокой серебряной чаши с тремя маленькими ручками.
— Я вижу, моей жене понравилась чаша… Кажется, это ваша работа, не так ли?
— Жена? Не знал, что вы женились. — Он одобряюще похлопал Гранта по спине. — Да, это мое произведение. Теперь же, моя дорогая леди, оно ваше. — Он снял чашу с полки и вложил в руки Фелисити.
— Мое? О нет, я не могу принять столь щедрый подарок.
— Считайте это свадебным подарком вам обоим. — Он улыбнулся. — Мои бабушки и дедушки тоже подарили моим родителям на свадьбу чашу, чтобы они могли испить из одного сосуда, потом долго служившего символом их любви и доверия.
Фелисити это до того тронуло, что она чуть не расплакалась.
— Как мило! Большое спасибо вам, мистер д’Арджент.
— Что ж, это весьма щедрый подарок. — Грант пожал руку ювелиру. — Надеюсь, что в ближайшее время смогу навестить вас снова. Всего доброго.
По дороге обратно на Гроувенор-сквер Фелисити внимательно рассмотрела чашу.
— Какой все-таки мудрый подарок. Но мне жалко мистера д’Арджента.
— Почему? Он, наверное, самый счастливый человек в мире. Его постоянно окружают такие прекрасные предметы.
— Но он так одинок. Разве вы не заметили?
Грант вспомнил недоеденный завтрак, вспомнил, как ювелир признался, что рад любому вторжению, вспомнил выражение его глаз.
Он всегда был так ослеплен красотой, окружавшей д’Арджента, что не замечал его одиночества. Фелисити была совершенно права.
После нескольких бесконечных часов ожидания Киллиан, Локлен и Присцилла наконец отправились спать и для Фелисити наступила долгожданная брачная ночь.
Она надела шелковую ночную рубашку, лучшую из тех, что у нее были, и стала дожидаться на своей маленькой кровати мужа, своего мужа.
Она не знала, чего ждать от лорда Синклера. Синклеры не были похожи на привычных ей квакеров, и это наполняло ее сердце трепетом.
Разумеется, Грант вошел в ее спальню в полночный час, когда отзвучал последний удар часов. Как только дверь спальни открылась, она почувствовала, что тепло разливается по телу и собирается у нее между ног.
Поставив трость у двери, он повернул в замке ключ.
