Локлан оторвал глаза от газеты с довольной ухмылкой, которая исчезла с его лица, когда он увидел Фелисити, стоящую у стола и зажимающую рот руками.
— Боже мой, Фелисити, прошу прощения! Я… я не заметил, что вы вошли.
Грант махнул рукой.
— Ничего страшного не произошло. Не бойтесь, Фелисити. Я сегодня же поговорю с мисс Рэйфорд и ее семьей. Они поймут, что вы просто друг семьи.
— Но это не так. Я ваша жена. — Фелисити едва не упала на стул. — Со дня на день кто-нибудь узнает о нашем браке. Вы должны рассказать правду.
— Я договорился встретиться с адвокатом в следующий понедельник. Наверняка он посоветует, как сделать так, чтобы брак признали недействительным.
Грант отвел взгляд от Фелисити. После вчерашнего поцелуя он уже не мог смотреть на нее как прежде. Хорошо хоть поцелуй этот не попал в газету.
Киллиан сложил руки на груди и покачался на стуле.
— Ну-ка, просвети меня, Грант. Как ты собираешься платить адвокату?
— Предоставь это мне. У меня есть план.
Локлен хохотнул.
— Боже, сжалься над этой семьей и убереги нас от очередного плана Гранта!
— И все равно у меня есть план. Как только брак будет аннулирован, правдой станет то, что мы будем не женаты. Поэтому правда будет рассказана, Фелисити, но не сегодня.
Девушка упала на стул.
— Сестренка, выпей чаю. Это «Хайсон», он придаст тебе силы.
Протянув Фелисити дымящуюся чашку, Присцилла сделала страшные глаза Гранту.
— «Хайсон»? Правда? — Локлен бросил взгляд на Гранта и торопливо налил чай себе в чашку.
— Да, «Хайсон». — Присцилла с высокомерным видом кивнула. — Обычный утренний чай у нас закончился. Осталось только то, что мы берегли для важных гостей. — Она тоже посмотрела на Гранта, ожидая какого-то ответа, но его не последовало.
Чай сегодня был самой незначительной из забот.
Грант развернулся, сунул газету в камин и внимательно проследил затем, как ее поглотило пламя. Несмотря на то, что он сердился на Локлена и Киллиана за их вчерашнюю неосторожность, сейчас его куда больше тревожило его собственное поведение с мисс Лайтфут… Его женой.
— В этом доме больше не будет газет. По крайней мере, какое-то время. Все равно от них никакой пользы, одно расстройство.
— Не будет газет? Почему? — Присцилла поставила чашку на блюдце. — Как же мы будем узнавать, что о нас пишут?
— Мы просто не будем давать повода писать о нас. — Грант намазал маслом поджаренный кусочек хлеба. — Кроме того, газеты — слишком дорогое удовольствие, — сказал он, бросив быстрый взгляд на камин, проверяя, сгорела ли газета.
