— Тебе бы махнуться философией с Учителем, — сказал я ему.
— А он кто? — Полник бросил на меня бессмысленный взгляд. — Главный режиссер этого спектакля?
Я автоматически потянулся за бутылкой виски, но Беннет уже успел убрать ее со стола.
— У меня для вас сообщение, лейтенант, — сказал Полник. — Шериф передумал сам ехать сюда и прислал меня. Он говорит, что хочет немедленно видеть вас у себя в кабинете. Я привез с собой дока и экспертов. — Слово «экспертов» в его устах прозвучало как-то нарочито оскорбительно. — Шериф сказал, что мне надо принять у вас проведение расследования. — И он скромно потупил взор.
— Прекрасно, — сказал я. — Если получишь хотя бы один вразумительный ответ на свои вопросы — будешь уже впереди меня.
Я встал и указал пальцем на Беннета:
— Его зовут Ральф Беннет, он всех здесь знает. Я разговаривал с Учителем, и все зря. Посмотрим, что тебе удастся выудить у остальных.
— Я начну с дам, — бодро сказал Полник.
— С каких таких дам?
Его челюсть отвисла.
— Лейтенант! Здесь ведь должны быть дамы, красивые дамы. Уилер не ведет дел, где нет красивых дам.
— Он хочет взять интервью у Элоизы, — сказал я Беннету, который смотрел на нас, вытаращив глаза. — И не пытайтесь сказать, что в службе шерифа полно сексуальных маньяков, я и так это знаю!
Я вышел из офиса и вернулся к своему «остин-хили». Труп все еще лежал на верхнем ряде алтаря, и маленькая группка людей, возглавляемая доком Мэрфи, цепочкой тянулась туда. Я сел в машину и завел мотор. Тронув щетину на своем лице, я подумал, что зря не стал барменом, как хотел мой отец, — тогда, по крайней мере, мне хотя бы пришлось бриться каждый день.
Мои часы показывали половину десятого, когда я вошел в офис шерифа. Аннабел Джексон подняла глаза от пишущей машинки, взглянула на меня и наморщилась.
— Вы выглядите грязным, небритым и омерзительным, — сказала она. — Другими словами… в вашем привычном стиле!
— Ты тоже хорошо выглядишь, — сказал я.
— Она вам отказала? — спросила Аннабел. — И потому вы убили ее?
— Она напоминала мне о тебе, — объяснил я. — И я не смог примириться с мыслью, что теперь вы обе будете только где-то рядом со мной. Это был бы кошмар наяву без надежды на спасение.
— Шериф у себя в кабинете, если хотите его видеть, лейтенант. Утром постелила там коврик, и, если есть на свете справедливость, вы споткнетесь и сломаете себе шею. — Она злобно стукнула кулачком по машинке, как бы ставя на нашем разговоре точку.
