— Понятно, почему Уосерит так о тебе печется. Вечно она жалеет убогих. Ты, конечно, удивишься, но двору фараона нет никакого дела до царевны Нефертари. Вероятно, тебе будет интересно узнать, что я здесь ради Исет.
Жрица достала из-под складок накидки небольшой серебряный сосуд.
— Об этом, конечно, никому говорить не следует, но раз уж ты Рамсесу как младшая сестричка, тебе знать можно. — Хенуттауи наклонилась ко мне и прошептала: — Его супруга носит наследника престола.
Пока я пыталась справиться с потрясением, Хенуттауи поставила серебряный сосуд перед изображениями моей матери и Хоремхеба.
— Даже Рамсесу еще не сказали, но как только он узнает, то объявит ее главной женой — даже сомневаться нечего. Вполне естественно, что Исет хочет поблагодарить своих акху за ниспосланную радость. Став царицей, она пожелает напомнить всем, что ее бабка была в гареме фараона Хоремхеба. Раньше храм принадлежал твоей семье. — Хенуттауи глянула вверх и положила ладонь на лицо моей матери. — Но когда Исет станет царицей, не удивлюсь, если она захочет заменить здесь кое-какие изображения, дабы напомнить богам, что ее бабка тоже кое-что значила при дворе.
Жрица повернулась и скрылась за дверью. Я посмотрела на изображение матери и чуть не задохнулась от негодования.
— Хенуттауи!!!
От моего отчаянного крика двое ребятишек, забежавших посмотреть на фрески, в страхе выскочили из храма.
Я погладила стену: там, где Хенуттауи провела ногтем по изображению моей матери, осталась глубокая царапина. Меня охватила такая слепящая ярость — целой державе достало бы, чтобы одолеть иноземных захватчиков. Мой голос пронесся по залам и коридорам храма, и Мерит с тростниковым факелом поспешила ко мне.
— Госпожа моя, что такое?
Я кивнула на стену и процедила сквозь зубы:
— Хенуттауи. Это она испортила.
— Мы пожалуемся фараону Сети!
— И кому он поверит? Ты же сегодня сама видела — она из него веревки вьет.
По щекам у меня потекли слезы. Мерит обняла меня.
— Не плачь, госпожа. Мы наймем живописца, и он все поправит.
— Ведь в память о моей мауат больше ничего не осталось, — рыдала я. — И что проку нанимать мастера, если фреску все равно уничтожат!
— Кто сказал? — воскликнула Мерит.
— Хенуттауи за этим и приходила. Исет, оказывается, ждет ребенка. А если она станет главной женой, то заберет храм для своих акху.
Мерит сощурилась.
— Сегодня она поняла, что ты — серьезная соперница, и решила тебя припугнуть. Наговорила тебе всего и воображает, что ты теперь не вернешься во дворец!
