Однако вовсе не из-за арфы засиживалась я допоздна в восточном святилище. Как-то раз няня заметила:
— Ты, госпожа, видно, любишь музыку.
Чтобы спрятать смущение, я прикрылась веером.
На следующий день Мерит одобрительно сказала:
— Ты занимаешься все дольше и дольше.
— Алоли учит меня не только играть на арфе, — призналась я.
Мерит прекратила растирать благовония в алебастровой баночке и вернулась с балкона в комнату.
— И чему же еще она тебя учит? — ровным голосом спросила она.
Я опустила тростниковое перо.
— Всяким разным вещам. Как вести себя в брачную ночь.
Мерит пронзительно вскрикнула.
— Должна же я уметь то, что умеет Исет, — быстро пояснила я.
— Ты не какая-нибудь девица из гарема!
— Нет. Я — царевна из семьи, которую вымарали из истории. Ты не хуже меня знаешь, что будет, если я стану главной супругой фараона. Имена моих родных заново впишут в свитки. Это спасет от забвения мою семью и защитит нас от Хенуттауи. А вот если Хенуттауи станет могущественной, как царица…
— Но Алоли учит тебя таким вещам…
— А почему бы и нет, раз это пригодится? Если это поможет восстановить доброе имя моей матери?
Я взглянула на разбитую статую. Хотя придворный скульптор и старался, там, где голова богини отломилась от тела, все же осталась тоненькая полоска.
— Ты всегда будешь моей мауат, — пообещала я. — Но ведь у меня была и другая мать, которая отдала за меня жизнь. А что сделала для нее я? Что дал ей Египет? Если я стану главной женой, позабочусь о том, чтобы ее никогда не забыли… и чтобы никогда не забыли нас. Мои предки сто лет правили Египтом, а в память о них даже заупокойного храма[40] не осталось! Но я построю где-нибудь среди холмов храм — и для своих родителей, и для тебя.
Теплый ветер донес из рощ сладкий аромат инжира, и я глубоко вдохнула. Мерит часто упоминала, что моя мать любила этот запах.
— У меня много причин стать главной женой. Только вот вдруг Рамсес меня не любит?
Лицо Мерит разгладилось.
— Он всегда тебя любил.
— Как сестру, — возразила я. — А если он не полюбит меня как жену?
Наступил сезон шему, двор готовился к переезду на север, во дворец Пер-Рамсес, чтобы сменить безветренную духоту Фив на прохладный морской ветерок. Я впервые не поплыву с большой флотилией ярко раскрашенных ладей, не буду стоять на палубе под жарким солнцем месяца паини, под хлопающими наверху золотыми знаменами фараона. С балкона мне представлялось, что весь мир уплывает от меня, оставив со мной только Тефера. Да и он не слишком надежный товарищ: то и дело убегает в поля — ловить мышей. Я ему не нужна. Никому я не нужна.
