— Госпожа! — Няня открыла дверь в мою спальню; увидев пустую кровать, она прошлепала в туалетную комнату. — Госпожа, почему ты не спишь?
С яростной решимостью я повернулась к няне.
— Сделай меня сегодня такой же красивой, как Исет!
Мерит отступила назад и нерешительно улыбнулась.
— Принеси мои самые дорогие сандалии, — горячо потребовала я, — и подведи мне глаза золотом, да погуще — все золото, сколько есть.
Мерит улыбнулась уже во весь рот.
— Хорошо, госпожа.
— И принеси любимое ожерелье моей матери. То, которое стоит сто золотых дебенов[33].
Я повернулась к зеркалу и глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Мерит принесла украшения и поставила передо мной тарелку инжира.
— Поешь, только как следует, не копайся в еде, словно цапля.
Няня засуетилась вокруг, собирая гребни и заколки.
— Что сегодня будет? — спросила я.
Мерит уселась на табурет, взяла в руки мою ступню и стала натирать маслом.
— Сначала фараон Рамсес поплывет в храм Амона, где верховная жрица готовит эту скорпиониху к свадьбе. Потом будет пир.
— А Исет? — не унималась я.
— Она станет супругой фараона, будет сидеть в тронном зале, помогать Рамсесу править страной. Подумай, сколько прошений ему приходится читать. Его визири рассматривают тысячи ходатайств, и сотни из них принимают, чтобы представить фараону. Ему помогают фараон Сети и царица Туйя. Один он не справится.
— Значит, Исет будет разбирать дела? — Я вспомнила, как Исет ненавидела учебу. Ей куда больше нравилось сплетничать с подружками в бане, чем переводить клинопись. — Думаешь, Рамсес сделает ее главной женой?
— Ну, Рамсес на такую глупость не пойдет.
Ранним утром, до наступления жары, Мерит навощила мой парик, заменила на нем разбитые бусинки. Потом долго колдовала над сурьмой, растирая ее с пальмовым маслом, пока смесь не стала совсем однородной, после чего невиданно тонкой кисточкой нанесла краску мне на веки. Наконец она повернула меня лицом к зеркалу, и я вздохнула. Впервые в жизни я казалась старше своих тринадцати лет. Исет и Хенуттауи наносили на веки широкие черные полосы, но на моем узком лице лучше смотрелись тонкие линии, проведенные Мерит от внутренних уголков глаз к вискам. В парик мне вплели сердоликовые бусины такого же цвета, что и сердоликовый скарабей у меня на поясе. Золотая пыльца, которую Мерит добавила в сурьму, прекрасно сочеталась с золотым плетением сандалий.
Мерит застегнула на мне ожерелье и поправила парик.
— Ты прекрасна, словно Исида, — пробормотала она. — Только держи себя как взрослая. Сегодня — никакой беготни с Рамсесом. У него свадьба! Тебя увидят царевичи многих стран, от Вавилона до Пунта, — не будь как неразумное дитя.
