После кончины вождя Климент Ефремович получил почетный, но малозначительный пост председателя президиума Верховного Совета СССР. Благодаря тому, что он поддержал заговор Хрущева, Маленкова и других членов президиума ЦК против Берии, ему на некоторое время удалось удержаться в русле активной политики. Но дальше его пути с Хрущевым, оказавшимся наверху властной пирамиды, должны были неизбежно разойтись. Инициированная первым секретарем ЦК КПСС реабилитация «врагов народа», к расправе над которыми старый маршал имел прямое и непосредственное отношение, не могло ему понравиться.
Но Ворошилов не стал и надежным союзником «антипартийной группы» Маленкова, Молотова и Кагановича. Как только он увидел, что события на июльском пленуме ЦК 1957 г. поворачиваются против его давних соратников по политбюро, тут же взял слово и осудил Маленкова и компанию.
До поры до времени Хрущев по тактическим соображениям об этих колебаниях Ворошилова не напоминал. Но на XXII съезде КПСС в октябре 1961 г. пора «беспамятства» прошла. В отчетном докладе, говоря о фракционной антипартийной группе, Никита Сергеевич в числе ее активных участников назвал и Ворошилова. При этом подчеркнул, что такая позиция не была случайной, а диктовалась стремлением уйти от ответственности за массовые репрессии. Климент Ефремович пытался замять вопрос, сославшись на то, что «черт попутал».
«Мы думаем, что черт тут ни при чем, — заявил по этому поводу председатель Совета Министров РСФСР Д. С. Полянский. — Вы хотели замести следы своего участия в репрессиях против ни в чем не повинных людей, особенно против кадров военных руководителей, известных всей стране». В аналогичном духе выступили и многие другие делегаты съезда.
«Здесь, на съезде, Ворошилов слушает критику в свой адрес и ходит, как побитый, — не упустил возможности уязвить его и Хрущев. — Но надо было видеть его в то время, когда антипартийная группа подняла руку против партии. Тогда Ворошилов проявлял активность, выступал, как говорится, при всех своих регалиях и в доспехах, чуть ли не на коне». И все же первый секретарь ЦК призвал проявить к старейшему члену президиума ЦК снисходительность и выступил против предложения ряда делегатов об исключении Ворошилова из партии.
Надо отдать должное Клименту Ефремовичу: в отличие от Молотова или Кагановича, он всегда вспоминал о «великой чистке» с чувством горечи. А расстрелянных по делу Тухачевского военачальников никогда не называл виновными. Своими положительными отзывами о репрессированных (он, например, написал сочувственную статью о Гамарнике) бывший нарком обороны как бы пытался загладить свою вину перед ними.
