Затем он вернулся на вокзал, получил в камере хранения чемодан и пишущую машинку и решил заняться поисками комнаты с ванной и душем, где бы он мог спать и работать. Не зная, куда направиться, Дэвид стоял на краю тротуара, наблюдая за городским транспортом, несущимся вдоль улицы густым потоком. Машина, груженная капустой, — ярко-зеленой и свежей, прямо с огорода, — со скрежетом затормозила рядом с ним. Как только затор машин поредел, грузовик тронулся, направляясь в северную часть города.
«На рынок», — догадался Дэвид. Оп вскочил в трамвай. «Вслед за зеленым пламенем капусты», — подумал оп, улыбнувшись.
Его внимание привлекла толчея людей и машин, скопившихся у ворот рынка. Соскочив с трамвая, он стал прокладывать себе путь сквозь гущу грузовиков, телег, фургонов и легковых машин, выстроившихся в два и в три ряда вдоль улицы, которая вела к торговому центру, — огромному зданию, крытому белой железной крышей, где находились запасы городского продовольствия и конторы многочисленных посредников.
Оптовые закупки, которые начинались на рассвете, уже закончились. Тонны овощей, фруктов, рыбы и мяса были закуплены розничными торговцами и отправлены по назначению жителям города и предместий. Теперь здесь оставались только мелкие торговцы и покупатели: владельцы ларьков — поставщики бережливых хозяек, старьевщики, торгующие подержанной одеждой, старыми книгами и всякой домашней утварью и усиленно предлагающие свой товар. И тем не менее все проходы и павильоны были заполнены толпой.
Обширное строение с рядами ларьков и прилавков, казалось, раскинулось на целые километры. Давид вошел в мясной павильон; прилавки были завалены грудами сырого мяса; кругом висели освежеванные туши быков, овец и свиней. Он прошел между корзинами с домашней птицей, битой и живой, — курами и молодыми петушками, индюками и утками, — ускоряя шаг из-за отвратительного запаха, наполнявшего эту часть рынка. Мохнатые тушки кроликов покачивались на туго натянутой проволоке и свисали из раскрытых ящиков.
В рыбном павильоне серебристые дары моря лежали неподвижной массой, засыпанные колотым льдом — каждый сорт рыбы отдельно — на чешуйчатых боках рыб виднелись налипшие морские водоросли. Ярко-красные лангусты и креветки наполняли мокрые корзины. Огромный морской хищник с золотым ободком вокруг глаз, лежащий на прилавке, казалось, мрачно смеялся над трагической участью всего рыбьего рода. Дэвид мельком взглянул на горы желтого масла и сыров, на груды овощей, обрамленные пахучей зеленью, на красочные каскады апельсинов и яблок, сверкающие золотом из темной глубины рынка, на фантастические сады цветов.
