Идеалистка с лучистыми глазами — вот кто такая его старшая дочь! Но при этом она многое знает и рассуждает достаточно логично! Мифф занялась изучением истории Кореи после того, как несколько лет назад прочла «Соломенные крыши» — книгу одного корейского писателя о мирной революции, организованной корейскими патриотами с целью положить конец японской оккупации на их земле. Японцы потопили восстание в крови. Революция прошла почти незамеченной в остальном мире.
Споры с дочерью доставляли Дэвиду истинное наслаждение. Он обращался с ней, как с неразумным ребенком, хотя любил ее и восхищался ею. Мифф тоже любила его, в этом он был уверен, но сомневался, что вызывает в ней восхищение. Мифф относилась к отцу с ласковой снисходительностью, словно из них двоих старше и умнее была она, понимала его увлеченность делами обеих газет, его беспечную, доброжелательную насмешливость. Сейчас от его беспечности не осталось и следа. Единственным человеком в семье, способным понять смятение его мыслей и чувств, была Мифф.
И, словно ощутив его потребность в ней, Миффанви вышла в сад и неслышно, как тень, приблизилась к отцу.
— Тебе нужно уснуть, папа, — сказала она.
— Что с мамой? — Его взгляд остановился на ней. Как спокойна была его дочь! Как владела она собою! Сколько внутренней силы заключалось в этой тоненькой, хрупкой фигурке! Ее глаза таили глубины, в которые он не мог проникнуть. Лицо в тусклом свете луны казалось осунувшимся.
— Мама спит сейчас, — ответила Миффанви. — Нийл оставил мне для нее снотворное.
— Он уехал?
— Да. У него сегодня дежурство.
— А Гвен?
— Тоже уснула. Бедняжка, ей так тяжело! Они с Робом были такими друзьями! Ах, почему только я нападала на него… из-за этого злосчастного отъезда!
— Тебе не в чем себя упрекнуть!
Миффанви уловила в его тоне горечь.
— Тебе тоже, папа.
— Нет, ты не веришь сама в то, что говорить. — Голос его пресекся, он с трудом выговаривал слова. — Я буду упрекать себя до своего смертного часа, Мифф. Ты поступала так, как должен был поступить в свое время я, — старалась удержать Роба. Ты знала то, чего не знал я, точнее, не хотел знать, отказывался верить. Я чувствую себя убийцей. Боже мой! Позволить сыну так бессмысленно отдать свою жизнь!
— Ты все равно не мог бы остановить его, — печально сказала Мифф. — Роб привык во всем поступать по-своему. Решать самому. Эта авантюра увлекла его. Он должен был все увидеть своими глазами, чтобы разобраться.
— Вот это и есть самое худшее, — простонал Дэвид. — Когда он понял, что участвует в чем-то неправильном, несправедливом, возврата уже быть не могло. Его письма…
