С сожалением покинув чемодан, оставив хаос вещей, к которому он, по-видимому, еще собирался вернуться, мучитель Мэтью приказал мне открыть спортивную сумку. Я распорол брюхо сумки молнией.
- Ха, книги! - удивился он. - Что за книги?
- Мои книги.
- Ты их написал?
Подошел Ральф и с удивленным недоверием взглянул на меня. Белая кожа в розовых пятнах, полуоблезший череп, водянистые северные глаза потомка ирландских крестьян. Я молча взял верхнюю книгу "Русский поэт предпочитает больших негров" и, перевернув, показал ему на тыльной стороне свою фотографию.
- Какой это язык? - спросил Ральф.
- Французский.
Мэтью ухмыльнулся, и только сейчас я заметил, как во рту у него сверкнул золотой зуб. Он протянул руку к книге и взял ее, как будто взвешивая, какую пошлину он может востребовать с меня за мою книгу. Вгляделся в обложку... Я вспомнил, что необидное "негрс" французского языка соответствует обидному "ниггерс" по-американски. К моему несчастью. Мэтью зло шлепнул книгой о стол и схватил другую. Другая оказалась голландской. Даже я сам, автор, зная текст, не могу ничего понять по-голландски, но "ниггерс" скалились и с голландской обложки! Ральф взял в руки мою вторую французскую книгу "Дневник неудачника", а Мэтью схватил немецкую! Розовая голая баба с сиськами сидела на обложке. "Fuck off America!" - "Отъебись, Америка!" - называлась книга.
Мэтью с ужасом глядел на книгу. Сказать ему, что это не моя, было невозможно. На книге имелась моя фотография.
- English language? - спросил он даже растерянно. - German. А почему же фак оф Америка? - последние слова он произнес тихо и слабо, очевидно, самому себе не веря, что это он, старый таможенник Мэтью, их произносит.
- Фак оф! - интернациональная идиома, - сказал я грустно. - В Германии все, очевидно, ее понимают. Это издатель дал такое название. Они купили право сменить название. - Мои мучители молчали... - Это обычная практика, добавил я.
Дезориентированный, как после нокаута, Мэтью сомнамбулически опустился в металлическое кресло с изодранной в клочья обшивкой из кожзаменителя, такое же гадкое, серое и грязное, как и все в этой комнате. Воротник куртки Мэтью, когда-то синий, был облит тонким слоем лакированной грязи - смесью жира с волос, перхоти и таможенной пыли, очевидно.
- You don't like uncle Sam, do you?* Это антиамериканская книга.
- Ничего подобного, - сказал я. - Эту же книгу издает в будущем году издательство "Рэндом хауз". За название я ответственности не несу.
