Теперь, как и тогда, когда была написана данная статья, аналитикам приходится "вести борьбу по трем направлениям" (170). Против тех сил, которые объединяются для того, чтобы выбить нас из нашей аналитической установки, существенно важен тщательный контроль контрпереноса. Против тех оппонентов, которые, размахивая пуританскими флагами традиционной морали, пытаются воспрепятствовать прояснению и передаче обоснованного знания относительно сексуальности — будь она детской или взрослой, женской или мужской — нам следует приобретать большее понимание, не только по поводу самой сексуальности, но также по поводу условий самого нашего понимания. А против редукционистских взглядов тех, кто стремится к быстрым результатам через краткосрочные терапии, мы должны приобретать большее понимание тех условий, которые позволяют происходить инсайту.
Вот что поставлено на карту в анализе. Может быть, это причина того, почему другие аспекты переноса, состоящие из "менее нежных чувств", отнесены к другому подстрочному примечанию (161п.)[40]. Здесь не сказано ни единого слова по поводу отличия между "позитивным" и "негативным" переносом, которое появилось в работе 1912 года. Если любовь в переносе стремится к отмене различий через эротизацию, негативный перенос стремится к отмене различий через деструкцию. Любое представление различия — будь это язык, норма или символ — воспринимается как угроза нарциссизму пациентки, который должен быть преодолен. Психоанализ подразумевает борьбу за и сопротивление против припоминания. Припоминание подразумевает избегание, а также приближение к повторному переживанию. Повторное переживание подразумевает в равной мере как кратчайший, так и окольный путь к пониманию.
Это может быть причиной того, что когда анализ закончен — я не решаюсь сказать завершен, — то воспоминание, которое остается о нем у аналитика или анализанта, и в особенности его письменное описание аналитиком или анализантом, является лишь бледным отражением того, что происходило во время анализа с любым из них или между ними. Все, что известно, так это то, что анализ некогда имел место. Однако он обладает силой убеждения. Часто, слушая такое описание, говоришь себе: "Данный рассказ был действительно неправдоподобен, но убедил каждого, ибо в основном был правдив" (Боргес, 1974, 568). Как в сказке Боргеса, правдивой была эмоциональная тональность, отношение, подлинной была чувственность, подлинным было опровержение; "лишь обстоятельства, время и пара соответствующих имен были вымышленными".
