Наконец, пятое направление представляет собственный постоянный интерес Шафера, он рассматривает эссе Фрейда с точки зрения "позитивизма, перспективизма и авторского комментария". Здесь он конструирует предположительные главные отличия между кляйнианской и фрейдовской интерпретациями любви в переносе, противопоставляя их друг другу для того, чтобы высказать мнение, что герменевтический взгляд "обеспечивает знание, которое недоступно при традиционном позитивистском подходе". Наряду с понятиями материальной и психической реальности Шафер вводит понятие повествовательного предпочтения.
Макс Хернандез предпочел сосредоточить внимание на том, что в работе Фрейда говорится о любви в переносе, женской сексуальности и общепринятой морали. Фрейд разъясняет, что "любовь, подобно любому другому в психической реальности, подвержена навязчивому повторению". Хернандез полагает, что знание психической природы любви помогает защищаться от тенденции к контрпереносу. Он обращает внимание на парадокс, что в то время как в реальной жизни неврозы препятствуют способности к любви, в ситуации лечения именно любовь препятствует способности к инсайту. Когда возникает любовь в переносе, вмешивается страсть. И еще один парадокс: любовь — и мотор аналитического исцеления, и главное препятствие к нему.
Хернандез также рассматривает ситуацию, в которой любовь в переносе предстает "куском реальности, посягающим на иллюзорное состояние данного процесса". Субъект, испытывающий любовь в переносе, претерпевает некое изменение, "субъект анализа, который говорит, и тот субъект, о котором "она" говорит, по-видимому, становятся одним и тем же". Хернандез умело описывает это, как ситуацию, в которой аналитическое пространство уменьшается. Но он не рассматривает эту проблему как такую, в которой возникает новая реальность. Вместо этого он видит, что другой субъект занимает центр сцены, а именно, аналитик, которому пациентка адресует свои желания. Для Хернандеза эта головоломка, когда перенос рассматривается как одновременно иллюзорный и реальный, означает, что аналитик должен проводить анализ вдоль среднего курса: "между сциллой отстраненного искусства толкования (герменевтики) и харибдой аналитического "реализма". "На этом пути воссоздается промежуточная область между болезнью и реальной жизнью, о которой Фрейд говорил в статье "Воспоминание, повторение и проработка". Когда это успешно осуществляется, аналитик восстанавливает для пациентки пространство между ее эго и ее рассуждением. Что касается родового паттерна Фрейда — мужчина-аналитик, женщина-пациентка, — Хернандез проницательно замечает, что эта парадигма содержит эхо первородного греха и искушения Адама Евой.
