Вскоре мы подойдем к рассмотрению скрытых смыслов явной неудачи Фрейда увидеть возможность того, что как по форме, так и по содержанию, анализанты бессознательно сотрудничают с аналитиком через любовь в переносе; они используют ее специфическим образом как сообщение сведений скорее в форме показа, нежели сознательного припоминания и словесного рассказа. Его внимание осталось сосредоточенным на противодействии и на преодолении неприступности.
Сейчас мы сталкиваемся с особым, ситуационно вызванным защитным использованием любви в переносе: у женщин, которые на основании поверхностного аналитического знания вступают в анализ с убеждением, будто от них ожидается, что они влюбятся в мужчину-аналитика; если они этого не сделают, это лишь докажет им, что они плохие, не поддающиеся лечению или в ином отношении неподходящие анализанты. В этих случаях аналитик должен вначале изыскать возможности интерпретировать их конфликты относительно того, "хорошие" они или "плохие", и их страх спонтанности в том, что является для них все еще неисследованными водами психоанализа. Однако в 1915 году Фрейду пришлось вместо этого выражать озабоченность по поводу тех плохо подготовленных аналитиков, которые побуждали анализантов влюбляться в себя, или, по крайней мере, Фрейд считал необходимым предупредить их об опасности такой возможности (161).
В данном эссе Фрейд пытается заложить основу для твердой опоры на истолкование в преодолении сопротивления, выраженного в эротическом переносе. Однако в некоторых местах Фрейд, по-видимому, также полагается на рациональную аргументацию и давление. Например (167), он* по-видимому, склонен убеждать анализантку в нереальности ее любви, утверждая, что она скорее была бы уступчивой, нежели сопротивляющейся, если бы действительно любила аналитика. В утверждениях такого рода и несмотря на свое собственное указание на то, сколь важно для аналитика быть терпеливым, Фрейд частично выступает как специалист рациональной ориентации, работающий гораздо ближе к интеллектуально убеждающему, чем к эмоциональному концу континуума (Шафер, 1992, гл.14). Хотя мы можем оценить тот факт, что Фрейд описывает крайнюю версию эротического переноса и соответственно озабочен тем, чтобы защитить лечение от преждевременного и взаимно болезненного окончания, подумав, мы можем также осознать, что сам этот факт в большей мере служит аргументом против прибегания к, или чрезмерного полагания на интеллектуальное понимание и увещевание. Кроме того, сам Фрейд подчеркнул в начале данного эссе, что в таком перегретом контексте уши глухи к рациональным объяснениям. К акцентированию Фрейда мы можем теперь добавить, что, если такие объяснения и увещевания вообще дают что-либо, они обычно лишь добавляют горючего в огонь, частично представляясь анализантке подтверждающими ее фантазии переноса, что аналитик
