И не поверишь, убил я одну птичку певчую, что кружилась над моей головой и поутру славной песней будила. Подождал пару дней да и стал поедать ее по малому куску.
Сначала так противно было, что казалось иной раз, дно желудка своего увижу. Потом попривыклось. А звон колокольцев золотых да гуселек сладких, взыгравших внутри, хорошей наградой за страдания мне стал.
Хорошо играет попутчик, знай себе заливается. Только кормить его не забывай.
И так съел я всех птиц своих звонкоголосых, что кружились над моей головой от самой родной стороны. Никто не пел мне больше песен поутру, но и ностальгию по Отчизне не будил.
Так что наплевать мне на птиц было – замена уж больно хороша!
Только однажды ночью стало мне очень худо. Я упал и катался по земле от сильной боли, когда из моей глотки показался зверь. Разрывая мне рот, полез он наружу и вылез-таки целиком.
С тех пор никогда не вставало солнце.
В одной лапе зверь держал гусли, а в другой – колокольцы золотые. И разломал он гусли о колено, а колокольцы бросил в рот, разжевал своими огромными зубами и выплюнул наземь.
– Неужели это тот, кто жил у меня внутри? – в отчаянии вскричал я. – Почему же ты вышел наружу, причинив мне так много боли? Разве я тебя не лелеял и не кормил?!
– Ха-ха-ха! – расхохотался он мне в лицо. – Я стал слишком большим. Разве ты не видишь? Теперь мне нужно гораздо больше еды.
– Но у меня больше ничего нет. Я отдал тебе всех своих птиц.
Снова засмеялся зверь зло:
– Хоть ты и не птица, а тоже падалью стать сможешь!
И набросился на меня. Он царапал меня и грыз, а я отбивался, как мог.
Долго длилась та битва. Наконец мы обессилели оба и упали рядом на землю. У меня только и сил-то хватило прикрыть себе горло от его злобных клыков.
Тогда он, такой же слабый, как и я, но не менее свирепый, чем раньше, минута за минутой, за часом час содрал с меня всю одежду и уполз во мрак, оставив меня умирать от холода, голода и страха под пролившимся дождем.
Вот и сейчас он лежит где-то рядом, в ковыле, и стережет свою добычу.
Человек замолчал.
Молчал и всадник. Как будто сей жуткий рассказ не произвел на него ни малейшего впечатления.
– Помоги мне, добрый воин, – заплакал бедолага.
– Не называй меня добрым, жалкий человек. Будет момент, когда ты пожалеешь об этих словах… Впрочем, если не станешь мудрее.
Загадкой прозвучали слова всадника. Но бедняге было не до загадок. Он умоляюще смотрел на воина.
– Ладно, – сказал тот, – я помогу тебе, но при одном условии. Ты должен встать сам. А я подставлю тебе свое стремя.
