— А почему вы «просто так» отчисляете колоссальные суммы ГДР, а не, например, голодающим Абиссинии?
Нервно ходивший по комнате Бар вдруг остановился, растерянно-удивленно глянул на нас, словно я поинтересовался ни с того ни с сего, откуда берутся дети, выпрямился и сухо отрезал:
— Wir sind doch alle Deutsche! (Мы же все немцы!)
В конце своего проникновенного монолога я все же не удержался и решил забить гвоздь по самую шляпку.
— А во избежание каких-либо недопониманий Юрий Владимирович поручил нам информировать вас лично по всем возникающим вопросам.
Надежда на то, что упоминание грозной фамилии Андропова обратит в бегство младшего по братству министра оказалась тщетной.
Наоборот, имя это привело его в сильное возбуждение, он резко встал и прошелся по кабинету, громко приговаривая:
— Информировать, информировать! Терпеть не могу этой казенщины. Мы же друзья, должны вот так сидеть за столом и делиться идеями ради общего дела, а не информировать друг друга У друзей должна быть в этом внутренняя потребность — общаться и откровенно разговаривать друг с другом. Откровенно!
Министр был прав: подозрительность, чаще всего необоснованная, была завезена нашими соотечественниками в Берлин из Москвы, и тут, словно инфекция, бурно распространилась, приобретая порой самые неожиданные формы.
Немного успокоившись, он вернулся на место.
— Пейте кофе.
Кофепитие немыслимо без сливок и светской беседы, которая у нас никак не складывалась. Министр это почувствовал и сделал последнюю попытку придать ей светский тон.
— Скажите, вы не в курсе того, как прошло шестидесятилетие Брандта?
Я был готов съязвить по поводу того, что не нашел себя в списке приглашенных гостей, но он не дождался моего ответа:
— В каком-то журнале, кажется, в «Шпигеле», была маленькая информация по поводу того, что ко дню рождения Вилли Брандта русские вручили ему свой традиционный подарок: большую банку черной икры. Это ваша акция?
Припертый ссылкой на солидный журнал, я признался. Но этого оказалось недостаточно.
— Это понятно. Меня интересует, чья это была инициатива — ваша или…
— Это был подарок Генерального секретаря КПСС Леонида Ильича Брежнева, — четко произнес я, имитируя скрытую гордость своей близостью к интимным сторонам отношений людей высокостоящих.
Министр оказался меньшим подхалимом, чем его лекарь, и не стал изображать на лице восторга. Вместо этого он встал, давая понять, что аудиенция окончена.
— Мне было приятно познакомиться с вами, товарищ министр, — произнес я пустую светскую фразу, пожимая его руку.
