Шмельцер был явно в приподнятом настроении.
— Главное, он был успешным. Так что усаживайтесь за стол, будем обедать, а пока не принесли еду, я расскажу, откуда я об этом знаю.
Тут есть небольшая предыстория.
Узнав от господина Лате о вашем приезде, я позвонил главе Ведомства печати канцлера Кони Алерсу, которого хорошо знаю, и сказал ему, что из Советского Союза приезжает влиятельный журналист, желающий встретиться с кем-нибудь из числа близких к Брандту людей. Алерс объяснил, что отныне все подобного рода вопросы поручены Эгону Бару, и пообещал организовать вашу с ним встречу. Позавчера он перезвонил и сообщил, что Бар отказывается встречаться с советским журналистом, поскольку ему нечего сказать, а также из-за крайней занятости в предпраздничные дни.
Тогда я попросил Алерса напомнить Бару, что об отказах, как о приглашениях, принято сообщать заранее, а не накануне, и что в этом случае под сомнение ставится мое имя. Тут-то Бар и дал согласие вас принять, предупредив, что располагает не более, чем пятнадцатью минутами. Вы, слава Богу, просидели у него…
Шмельцер глянул на часы.
— Одним словом, не будем считать чужого времени, главное, что вы пробыли много дольше запланированного, а это говорит об успехе свидания. Я, видите ли, с трудом переношу людей неточных, а сегодня впервые радовался, когда вы задержались. Мы старались не зря, а потому можем выпить за успех и счесть тему закрытой.
Леднева уговаривать не пришлось.
— Я позволю себе дать вам небольшое напутствие, господин Леднев. Нам с вами необычайно повезло, я имею в виду сегодняшнюю вашу встречу. Бар сейчас — ключевая фигура в окружении канцлера. Да и Брандту повезло, что около него такая светлая голова. Я плохо знаю Бара, но в последнее время часто наблюдал его по телевидению и был, надо сказать, приятно удивлен. Так точно подбирать аргументы и так убедительно и логично их выстраивать умеют у нас немногие политики. Иногда мне кажется, что стабильность мировосприятия немцев покоится на нескольких ежегодных событиях, которые не могут быть изменены, поставлены под сомнение или, не дай Бог, смещены во времени. Главные из них — Рождество и отпуск.
Статс-секретарь Ведомства канцлера Эгон Бар не был бы немцем, если бы на следующий день, в самый канун Рождества, принимая Леднева, уделил ему более часа. И вовсе не потому, что обсуждаемые ими события того не заслуживали. Скорее, наоборот: Бар передал Ледневу, что канцлер приветствует создание конфиденциального канала между ним и Брежневым и удовлетворен тем, что отныне сможет напрямую, без проволочек и бюрократии, быстро решать вопросы государственной важности, в которых заинтересованы обе стороны. Он вполне согласен с Генеральным секретарем в том, что для успеха дела одним из основных факторов является фактор времени, которого ни в коем случае нельзя терять. Главную ценность такого контакта Брандт видит в возможности откровенного, прямого обмена мнениями без ограничения тем.
