5
Маленькая монастырская келья
Демоны в ее груди сжирали ее изнутри. Раньше от боли у нее на глазах выступали слезы, но они давно уже иссякли. Она металась на своей узкой кровати, поскольку от боли не могла лежать спокойно. Старая панцирная сетка скрипела при каждом движении и наполняла крошечное помещение звуками, напоминавшими визгливый концерт. У нее в ушах он звучал так, будто демоны в ее теле хотели высмеять ее пронзительным пением.
Она повернулась на левый бок и стала смотреть на распятие на стене и выцветшее изображение Девы Марии рядом с ним.
Какое-то время она думала о том, чтобы вымолить у Матери Божьей милость – смерть. Но это грех – возвращать божественный дар жизни. Бог, которому она обязана жизнью, послал ей боль, чтобы покарать ее за грехи, о которых она знала. Грехи ее были велики, потому и наказание тоже было велико.
Новый приступ колющей боли, казалось, пытался расколоть ее грудную клетку, словно топор дровосека, отделяющий ее плоть от внутренностей. Тяжело дыша, она перекатилась с одного бока на другой, потеряла опору и приземлилась на твердый холодный пол. Холод принес ей облегчение, и целое долгое мгновение она прижималась лбом к полу.
Демоны теперь уже не так яростно терзали ее тело – похоже, самый жестокий голод они успели утолить. Она стала на колени, сложила худые руки и посмотрела наверх, на изображение своей святой покровительницы. Мать Бога-Сына была с ней, и за это она хотела отблагодарить ее.
Богородице Дево, радуйся.
Благодатная Марие, Господь с Тобою;
благословенна Ты в женах
и благословен плод чрева твоего,
яко Спаса родила еси душ наших.
Святая Мария, Матерь Божия,
моли о нас грешных,
ныне и в час смерти нашей.
Аминь.
Она закрыла глаза и глубоко вздохнула. Чувствует ли она благословение Матери Божьей? Лучше ли ей? Нет, сколько бы она ни прислушивалась к себе, в ней были лишь осознание вины, печаль и боль. И ничего больше.
Мария хотела повторить молитву, но споткнулась о строку «Благословен плод чрева твоего». Она повторяла ее снова и снова, пока ей не показалось, что остались только эти четыре слова.
– Плод чрева твоего, – прошептала она наконец утомленно, и только теперь, спустя долгое-долгое время, по ее старческим щекам вновь заструились слезы.
Рим каждый раз заново околдовывал Пауля Кадреля: этому городу было почти три тысячи лет, но он оставался полным жизни. Между античными храмами, зданиями эпохи Ренессанса и произведениями искусства в стиле барокко римляне ходили так равнодушно-деловито, будто нет ничего особенного в том, что они живут в том самом городе, где убили Юлия Цезаря; где Калигула угнетал свой собственный народ, а Нерон преследовал христиан; где Боттичелли, Микеланджело, Рафаэль, Браманте,
