— Ничего не поделаешь. Больше делать нечего, — сказал охранник.
— Это неправильно, — возразил Козеф Й.
— Да? — Фабиус вскинул на него взгляд в надежде, что получит живительную искру.
— Вам надо радоваться простым радостям, — сказал Козеф Й., очень довольный своей формулировкой. — Небу, траве, воде.
Фабиус отвернулся к стене, как будто в разочаровании. Козефа Й., только что разогнавшегося, чтобы дать ему множество советов, застопорило на словах «небо», «трава», «вода».
«Что мне ему сказать, Господи боже, что ему сказать?» — думал Козеф Й. Перед ним сидел разнесчастный человек, а он не находил слов утешения. «Что мне для него сделать, что я могу для него сделать?» — пытал он себя.
НИЧЕГО — пришел откуда-то из далекого далека ответ. АБСОЛЮТНО НИЧЕГО.
— Вы что-то сказали? — спросил охранник, не поворачивая к нему головы.
— Ничего, абсолютно ничего, — ответил Козеф Й., роняя голову на стол и засыпая.
Первым делом поутру Козеф Й. отправился на одежный склад. Он был полон решимости сделать все, что положено, и как можно быстрее отсюда уйти. От разговора с охранником у него остался привкус горечи, беспомощности и жалости — ощущение глубокой и мутной воды.
— А я вас знаю! — встретил его при входе кладовщик, потирая руки чуть ли не с ликованием. — Мой сынок, — продолжал он, — мне о вас говорил.
«Сынок!» — изумился про себя Козеф Й. Кто тут мог быть сынком этого толстячка, приземистого, без возраста, с глазами подыхающей от удушья рыбы.
— Ребенок, — уточнил толстячок без возраста с глазами полудохлой рыбы.
«Ребенок!» — вскричал про себя Козеф Й., пораженный тем, что толстячок без возраста с глазами полудохлой рыбы может быть отцом Ребенка.
— Да-да, — настаивал толстячок.
«Ах, с меня хватит», — подумал мозг Козефа Й.
— Да что ж такое? Что такое? — спросил толстячок.
«Не знаю. Просто сыт по горло», — ответил мысленно Козеф Й.
— И это сейчас, сейчас-то почему? — допытывался, тепло и душевно, толстячок без возраста с глазами полудохлой рыбы. — Сынок говорил мне о вас очень хорошие вещи.
«Ну и что, — сказал самому себе Козеф Й. — Какое это имеет значение?»
— Имеет, имеет! — отвечал складской толстячок.
— Никакого, — сказал Козеф Й. вслух.
— Устами младенца… — с нажимом сказал толстячок.
«И он меня тоже не понимает», — подумал Козеф Й., вспоминая, как кончился вчера вечером его разговор с Фабиусом.
— Положим, но я-то не охранник, — возразил толстячок. — Это охранники — свиньи.
Козефу Й. почудилось что-то странное в ответах, которые давал ему толстячок без возраста с глазами полудохлой рыбы. Он смолк, предоставляя тому сказать что-нибудь еще.
