Женщина наложила ему еще порцию, уже не спрашивая. Все трое снова засмеялись, когда он принялся за еду. «Какие милые, какие добрые, ах какие люди, — повторял и повторял про себя Козеф Й. — Вот она, жизнь, вот она, свобода, вот она, наконец-то, полная, настоящая свобода».
— Я пошел, — объявил Фабиус.
— Спасибо, спасибо большое, — крикнул Козеф Й. вслед охраннику.
— Хотите воды? — спросила женщина.
— Хочу, хочу, — с энтузиазмом отозвался Козеф Й., надеясь завязать с ней хоть краткий, но разговор.
— Принеси господину Козефу стакан воды, — сказала Розетта Ребенку.
Ребенок сорвался со стула и принес стакан воды. «Какой послушный», — подумал Козеф Й.
— Какой он у вас послушный, — сказал он вслух, потому что хотел что-то сказать и не нашел ничего лучше, чем повторить свою мысль.
— Да, очень послушный, — согласилась женщина.
— Он очень хорошо воспитан, — добавил Козеф Й., гордый, что ему пришла на ум эта фраза, сам удивляясь, что извлек из головы мысль, которая столько времени хранилась там без употребления.
— Это я его воспитала, — сказала женщина и, поцеловав Ребенка, спросила у него: — Правда ведь?
— Я могу вам чем-нибудь помочь? — спросил Козеф Й., когда встал из-за стола.
— Да нет, — отвечала Розетта.
Козеф Й. настаивал:
— Я сделаю все, что скажете.
Женщина покачала головой, и это отозвалось в Козефе Й. волной тревожного сожаления. Он пошел к выходу. Ребенок увязался за ним.
Вступив в аллею, Козеф Й. остановился. Ребенок тоже остановился, в нескольких шагах позади. Погода по-прежнему была крайне капризной. Лучи солнца только изредка обозначались на стенах и на сизом гравии. Козеф Й. снова впал в полное смятение. С одной стороны, он был очень доволен, что утолил голод, с другой — не знал, что ему делать дальше. Он обернулся к Ребенку. Как будто это был сигнал, Ребенок сорвался с места и подбежал к Козефу Й.
— У меня есть камни, — сказал Ребенок.
Под стеной была выкопана небольшая яма, а в ней лежали шершавые камни.
— Все мои, — добавил Ребенок. — Будет нужно, приходите.
— Я приду, — сказал Козеф Й., ничего не понимая. — Непременно приду.
Козеф Й. спал крепко, без снов. А когда проснулся, в понедельник утром, очень удивился, что не слышно гула, сопровождающего завтрак. Вышел в коридор и обнаружил, что двери всех камер стоят нараспашку. Все ушли на работы. Он вспомнил, что он-то теперь свободен. Спустился вниз, на первый этаж, где стояла раковина для охранников, и умылся.
Выглянул в окно. Малые ворота, два фонаря, тополиная аллея, небо с рваными облаками и беглыми лучами солнца — все было на своих местах. В голове у него раздались слова Фабиуса «он поест здесь», что давало ему основание пойти на кухню.
