— Да, это она. Ингрид, — ответила Ева, сжав губы. Лицо ее было непроницаемо, но в глазах Алиса заметила странное выражение — то ли сожаление, то ли гнев, то ли сочувствие — и не поймешь, а может, адская смесь из всех этих столь разных чувств. — Она заснула и видит сон. Можешь посмотреть, она тебя не заметит.
— А ты? — спросила Алиса, видя, что Ева отвернулась.
— Я ухожу. Сможешь выбраться сама?
Алиса кивнула, и Ева вдруг исчезла, оставив по себе медленно оседающее облако снежинок. Это было очень красиво, но внимание девушки уже поглотила маленькая Ингрид.
Теперь она увидела девочку на залитом солнцем лугу, где-то на горизонте поднимались заснеженные пики гор.
Девочка, бросив не до конца сплетенный венок, смотрела в небо, откуда слышался легкий гул.
Подняла взгляд и Алиса.
В голубой вышине шли самолеты, похожие на маленькие крестики. Алисе никогда не доводилось видеть их столько сразу, там были десятки, а может быть, сотни машин.
Девочка подняла руку, сложила пальцы «пистолетиком» и стала делать вид, что стреляет в самолеты.
— Дочка, перестань, иди сюда, — окликнул ее мужской голос. Неподалеку, под деревьями, возле нескольких машин стояла группа людей.
«Они не видят меня», — поняла Алиса и тоже подошла поближе.
Мужчины под деревом были одеты своеобразно, так, как, по мнению девушки, одевались лет пятьдесят назад, — пиджаки, кепки, смешные высокие гетры поверх брюк, но кое-кто торопливо стаскивал с себя черный мундир с рунами в петлицах, спеша переодеться в гражданское.
Алиса не слишком хорошо разбиралась в погонах, но эти, с двумя маленькими молниями, прекрасно помнила из фильмов про войну.
«СС, — догадалась она, — это фашисты, которые собираются сбежать куда-то за границу, как в том фильме про Штирлица».
— Бедная наша Германия, — сказал один из мужчин, глядя на самолеты, — все бомбят и бомбят.
Другой, вероятно, отец Ингрид, усадил девочку на колени и, взяв с небольшого накрытого под деревьями столика яблоко, стал его чистить.
— Пусть бомбят сильнее, — ответил он. — Чем больше горя и вреда народу Германии принесут американцы, англичане и русские, тем сильнее их будут ненавидеть. И тем больше честных немцев встанет на нашу сторону, когда Третий рейх возродится из снега и льда.
Его собеседники, казалось, опешили от таких аргументов.
— Но герр профессор, от бомб гибнут люди, наши люди, — сказал один из них.
— Неважно, большинство из них уже потеряно для дела национал-социализма[6]
