В январе 1978 года наш новый командир закупил сорок корзин яблок и сто связок лука и велел технику Чжану доставить это начальству. Наши начальники сидели в глухих горах, в пригороде Пекина, по прямой от нас – тысяча двести километров. Чтобы было кому помочь ему в дороге, техник Чжан выбрал меня в качестве сопровождающего помощника. Завидное назначение. Мы выдвинулись за полночь и изначально планировали к вечеру следующего дня добраться до места. Но стоило нам проехать город Вэйфан, как в грузовике возникли неполадки. На малой скорости, до пятидесяти километров в час, все было в порядке, но стоило превысить эту отметку, как из выхлопной трубы очередями выстреливал густой дым. Первым делом техник Чжан подумал, что проблема в подаче топлива, но когда он заполз под грузовик с фонариком и все проверил, то не обнаружил никаких неполадок. Стоило набрать скорость, произошло то же самое. Это случилось в самый темный предрассветный час в лютый холод, вокруг повсюду лежал иней. Техник Чжан расстелил на земле ватник, залез под грузовик и еще раз шаг за шагом все проверил, но так ничего и не нашел. Мы забрались в кабину и закурили, техник Чжан пробормотал себе под нос:
– Что за чертовщина, мать твою! Грузовик, дружище, ты что это? Я на тебе десять с лишним лет езжу, никогда тебя не подводил!
Когда он так сказал, у меня от его слов сердце затрепетало от ужаса, я не знал, что же будет дальше, но сразу же припомнил грузовик отца Лу Вэньли в колхозе «Цзяохэ», до колхоза ехать около ста километров, для машины совсем не далеко, неужто два грузовика торопятся увидеться? Техник Чжан тем временем приговаривал:
– Старина, помоги мне выполнить задание, отвезти яблоки и лук в Пекин, а на обратном пути мы обязательно сделаем небольшой крюк и заедем в колхоз «Цзяохэ», повидаться с твоей сестрицей.
Видимо, мы с Чжаном понимали друг друга без слов, сердцем. Взошло солнце, по обе стороны от дороги простиралась белизна – то ли иней, то ли солончак. Мы тихонько въехали в уездный город Шоугуан, чтобы найти местечко перекусить. В то время Шоугуан был пустынным и полуразрушенным городом-призраком: на весь город единственная дорога и единственный придорожный ресторанчик, на дверях которого написано, что он откроется в восемь утра, но на самом деле открылся лишь в девять. Еды никакой не оказалось, кроме вчерашних холодных пампушек. Увидев, что мы в военной форме, официантка оказала нам любезность и пообещала побыстрее разогреть для нас пампушки, а еще бесплатно принесла термос с горячей водой и тарелку солений. Тогда одну пампушку можно было получить за две карточки на питание номиналом по сто граммов, но я взял с собой только карточки крупного номинала, которые принимали во всей стране. Официантка не нашла сдачи, сбегала к начальнику, который решил, что мы заплатим живыми деньгами из расчета три цзяо за карточку номиналом в пятьсот граммов.
