— Говорят, скоро обед, — сообщил Аниканов. — Церквушку спешно переоборудуют под кухню и столовую, сам видел! Там пристраивают еще целый павильон.
— Но там же опять будет перловая каша, — взмолилась Касимова. — Хоть бы раз вкусно поесть!
— А что, пойдем, Андрей? — предложил Захар. — Заодно взглянем, как живут тут люди.
Все сложились по три рубля, и Захар с Аникановым отправились за покупками. Неподалеку от церкви они остановились, решая, в какой дом зайти.
— Вот, видно, богато живут, — указал Аниканов на добротную избу, срубленную из толстого листвяка.
Двор закрывали огромные глухие ворота, похожие на триумфальную арку. По бокам — высокие, могучие столбы, как колонны, над ними двускатная, в прозелени древнего мха, тесовая крыша с узорчатым многоярусным кружевным карнизом.
Долго крутили друзья массивное кольцо громыхающей щеколды, пока вошли во двор. Там их встретил большой буровато-пегий пес; он лаял басисто, глухо, словно в трубу, но не злобно, а почти безразлично. По-видимому, он уже привык за этот колготной день к бесчисленным посетителям и ему надоело облаивать их.
Гостей встретила Любаша, вышедшая на крыльцо.
— О, да тут наша знакомая! — весело воскликнул Аниканов. — Тогда еще раз здравствуйте!
— Здравствуйте еще раз, — улыбнулась Любаша. — Вы поселяться на чердак?
— Нет, мы уже поселились. Молока или яичек можно у вас купить?
— Я не знаю, папашу нужно спросить. Проходите в избу, он дома.
Никандр встретил их неприветливо. На продолговатом красном лице его с жесткой рыжей щетиной злобно, как у дикого кабана, сверкнули маленькие оловянные глазки.
— Нету продажного, — коротко сказал он. — Жильца из ваших начальников содержим.
На голоса из своей комнаты вышел Ставорский. Недружелюбно окинув взглядом парней, он спросил с заметным раздражением:
— Что? Молока? Вы дискредитируете комсомол! Разве вас не кормят?
Но, присмотревшись к буденовке и шинели Захара, на которой еще оставались синие петлицы кавалериста, спросил:
— Купил обмундирование или в самом деле из кавалерии?
— Из кавшколы, демобилизован.
— Почему?
— Упал с лошадью на препятствии, сломал ногу и ключицу.
— Давно?
— В феврале.
— В какой школе был?
— В Новочеркасской.
— Вот как! Знаешь там двадцать девятый и тридцатый кавалерийские полки Блиновской дивизии?
— А как же, вместе на маневры ходили. Вы, случайно, не служили там? — спросил Захар, обративший внимание на кавалерийские галифе Ставорского.
— В Новочеркасске нет, в Блиновской дивизии служил, в двадцать восьмом году. Потом на КВЖД был переброшен. Из Блиновской дивизии кто-нибудь есть среди приехавших?
