В момент отправления поезда я протянула Томми руку, он поцеловал ее, как настоящий француз, и сказал:
— Au revoir[4], Максина! Мы с тобой обязательно увидимся, очень скоро… как только ты вырастешь!
Не знаю, что он хотел этим сказать, — ведь я и так уже совсем взрослая. В конце концов, мне почти девятнадцать — почтенный возраст, особенно если учесть, что нынче большинство девушек выходят в свет в семнадцать.
Я упустила почти два года, однако мама проявила удивительную твердость в этом вопросе. По-моему, из-за того, что не имеет возможности сама меня вывести.
Странное дело, но мне почему-то кажется, что мама не симпатизирует тетушке Дороти. Когда мы все вместе жили в Сомерсете, между ними не было особой дружбы.
Ах, какое тогда было прекрасное время! Мы были очень счастливы — по крайней мере я, так как у меня был пони, а у мамы — сад, индюшки, цыплята, если же ей хотелось отправиться на охоту, всегда находились желающие подсадить ее в седло.
А потом в один прекрасный день она вернулась со званого обеда вся раскрасневшаяся и взволнованная. Ее сопровождал высокий, вполне симпатичный, только староватый господин. Мама сказала:
— Ральф, дорогой, это моя крошка Максина.
Я была не такой уж и крошкой, но замечала, что люди всегда говорят о своих единственных чадах в патетическом тоне.
Мама продолжала:
— Максина, милая, это мой давний друг, сэр Ральф Стрейндж. Он только что вернулся из-за границы.
— Здравствуйте, — сказала я.
— Здравствуйте, — ответил он и посмотрел на маму, и та торопливо проговорила:
— Не пойдешь ли вместо меня покормить цыплят, дорогая?
Было всего четыре часа, а цыплят раньше шести никогда не кормили. Впрочем, я догадалась, что это предлог, и ушла, оставив их наедине.
На кухне суетилась Марта. Увидев меня, она заявила:
— Цыганка нагадала скорую свадьбу в нашем доме — помяните мои слова, мисс Максина!
— Какая цыганка? — спросила я. — И какая свадьба?
— Цыганка, что заходила к нам на прошлой неделе, — отвечала Марта, — с ярмарки.
Тут я вспомнила, что действительно видела цыганку, и с некоторой тревогой спросила:
— А чья свадьба, Марта?
— Чья ж еще, как не вашей матушки, — пояснила она.
Я не поверила, но цыганка оказалась права — через месяц моя мать и сэр Ральф поженились. Меня отослали в Париж, а сами уехали в глухую провинцию, где мистер Стрейндж и по сей день служит губернатором.
Все произошло так стремительно, что я не успела оглянуться, как уже была в монастыре, среди совершенно чужих людей, безо всякой надежды увидеть в ближайшем будущем свою матушку.
