Акар-старший, как высокое дерево, широко раскинул свои корни и вбирал в себя воздух всеми фибрами своих многочисленных ветвей. Он упрочил свои позиции, заняв одновременно множество должностей, сосредоточив в своих руках управление несколькими акционерными обществами, представляя интересы различных промышленных предприятий, руководя новыми, ухитрившись даже стать мэром сельской общины, на территории которой у него была дача. Он умел совместить необъятное количество дел, должностей и почетных обязанностей. В свои семьдесят лет он был свеж, как молодое фруктовое деревцо. Но это было деревцо, в тени которого притаился кровожадный зверь с самыми низменными инстинктами. Что же касается Акара-младшего, тот возился с судебными разбирательствами — его поистине чудовищная жадность толкала его в каждую щель. Выдерживавшая все испытания сила и действенность их ядов сделала из них людей, с которыми власть имущие вынуждены были считаться. И вот, движимые кровной ненавистью к служителям враждебной им религии, эти люди ратовали за освобождение умов и за преимущества светского воспитания.
Рабаттю, хитрый предприниматель, бывший каменщик, выбившийся в люди трудом собственных рук, доказал свою преданность новому правительству. Для него он опустошал каменоломни, доставая оттуда камень, который шел на постройку школ. Рабаттю, третий из негласных участников большого предприятия, затеянного Рассанфоссами, являл собою полную противоположность Акарам. Его добродушное, румяное лицо, его постоянно улыбающиеся, заплывшие жиром глазки не имели ничего общего со свирепыми, звериными мордами Акаров. Но и в этом человеке, прикинувшемся наивным простаком, вечно что-то мурлыкавшем себе под нос и похожем на самого захудалого из буржуа, была скрыта некая особая сила, пренебрегать которой было нельзя. В его лине, постоянно подергивавшемся от тика, который был результатом тщательно продуманной игры и помогал ему поддакивать всему, что он слышит от собеседника, в его похожей на морду упитанного мопса физиономии скрывалась невероятная способность к притворству. Всякий раз он умел делать вид, что не расслышал обращенные к нему слова, и этим неизменно выгадывал время. В действительности же он с чуткостью юного фавна улавливал каждый звук.
В это древнее гнездо, принадлежавшее владетельным феодалам, а теперь ставшее собственностью феодалов денежных, среди пестревших вокруг цветов и лившихся вин с приездом Акаров проникло немало ищеек b легавых, выскакивавших по каждому зову. Все вместе взятые, эти цари и боги спекуляции составляли огромную разрушительную силу. К ним-то и примкнул порядочный в душе, но не очень дальновидный Рассанфосс, боясь, что, если он этого не сделает, то сам станет их жертвой. Он презирал их — и, однако, пользовался их услугами, клянясь в душе, что рано или поздно настанет день, когда он сможет их уничтожить.
