Куржиямский спускался на эскалаторе метро. Впереди него на эскалаторе стоял старичок, державший завернутые в дерюгу лопату и грабли. «Вот этот чешет на свой честный огород», — подумал Куржиямский, и вдруг его точно по голове ударили: «А был ли у Ревзина на самом деле этот огородный участок?» Куржиямский мысленно выругал себя — это же надо было знать давно.
Выйдя из метро на следующей остановке, он сел в троллейбус, и поехал в строительный институт. Там он в течение пяти минут выяснил, что институт вообще садово-огородных участков не имеет. Но, может быть, Ревзин через институт выхлопотал себе участок в индивидуальном порядке? Но зачем Ревзину участок, удивились в институте, если у него есть дача в Валентиновке?
Ну, дела-делишки… Куржиямский приехал в отдел в полной растерянности и прямо прошел к майору Любовцеву.
— Я так напортачил, товарищ майор, что нет для меня меры наказания.
— Найдем такую меру, — обронил Любовцев. — Что случилось?
— Во-первых, у Ревзина нет огородного участка. Во-вторых, у Ревзина есть своя дача в Валентиновке. А разговор мой с Ростовцевым подтверждает все мои подозрения.
Майор помолчал, прикрыв глаза, потом сказал:
— Не похоже, Куржиямский, все это на вас, не похоже. Как вы объясните эти свои упущения?
— Да все это детали, которые непосредственно к эпизоду взятки Ревзина не относились. Был у него участок или не было — какая разница? Но все это всплыло, когда я стал думать о Ревзине шире его эпизода.
— А шире всегда надо думать в самом начале, — угрюмо заметил Любовцев.
Вот и пойми его: сам говорил — не лезь шире, оформи по стройбазе, а теперь — надо было шире брать в самом начале.
На другой день утром Куржиямский заехал в прокуратуру, нашел нужного ему прокурора и собрался рассказать ему о своих подозрениях, но узнал от него, что суд откладывается. Почему? Заболел единственный свидетель.
— А если между нами, — добавил прокурор, — то, по-моему, кто-то нажал. Интерес, по-моему, проявлен к фигуре Ревзина.
Куржиямский затаил дыхание.
— Разве с ним что-нибудь не ясно? — спросил он.
— Когда я знакомился с делом, — ответил прокурор, — у меня все время было такое ощущение, что Ревзин в этом деле случайно.
— У меня такое же впечатление, — вздохнул Куржиямский.
— Чего же вы его не потрясли?
— А он не трясется.
— Это бывает, — улыбнулся прокурор. — Ну да ладно, я ему и по этому делу не менее пяти лет буду испрашивать. В случае чего, потом довесим по другому делу…
Глава одиннадцатая
