— Как вы понимаете, никто не может винить вас в том, что вы не вступили в партию, но хочу вас спросить, в порядке чистого любопытства: почему все-таки ваши пути с партией однажды не скрестились?
Не в первый раз Евгений Максимович слышал этот вопрос и знал, где и как следует ответить. На сей раз он решил вначале кольнуть замминистра:
— Ну все-таки партия для меня не прохожий, с которым можно встретиться или разминуться. Но не в этом дело…. До недавнего времени я вел, может быть, излишне свободный образ жизни холостяка… — Он помолчал и добавил с улыбкой: — Понимаю ваше недоумение, но это полная и искренняя правда.
Заместителю министра, как видно, его откровенность понравилась, он рассмеялся:
— Прекрасно, если расхождение только по этому вопросу… — Соловьев закурил сигарету и, выпустив дым вверх, проследил за ним и потом перевел внимательный взгляд на Горяева: — Но, между прочим, исправить сие не поздно. Ведь с холостяцкой вольницей, судя по справке, покончено?
— Я уже думал об этом, — тихо ответил Горяев.
— Так что я могу сказать… там, что этот пункт анкеты будет исправлен в самое ближайшее время?
— Но не завтра же? — улыбнулся Горяев.
— Ясно, ясно, — ответно улыбнулся Соловьев и подвинул к нему пачку сигарет. — Не курите?
— Спасибо… Как-то миновала чаша сия.
— А чаши иные? — без теки улыбки спросил Соловьев.
— Не знаю, какие вы имеете в виду… но какие-то не миновали, — тоже вполне серьезно ответил Горяев.
— А такой тяжелой чаши, чтобы мешала работать, в руках не держите?
— Думаю — нет.
— Ваш тесть — знаменитый строитель Невельской?
— Я не люблю напоминаний об этом, — смотря в сторону, обронил Горяев.
— Это еще почему?
— Мне рассказывали про одного крупного военного, который женился на знаменитой балерине, и с того дня о нем говорили — не герой войны, а муж балерины, и в этой ипостаси он стал гораздо больше известен.
— О-хо-хо! Хо-хо! — смеялся заместитель министра. — Так вы, оказывается, тщеславный?
— Здоровое тщеславие, товарищ заместитель министра, не порок…
Горяев видел, что нравится Соловьеву.
— Ну что же, Евгений Максимович, будем считать неприятную процедуру законченной.
— Почему же неприятную? — удивленно улыбнулся Горяев. — Мне она весьма приятна.
— Когда ведешь такой, анкетный, разговор, хочешь того или не хочешь, в основе разговора недоверие. Вот вас, например, горячо рекомендовал Сараев, вы работаете у него в главке, он вас прекрасно знает, а я, говоря с вами, должен исходить из предположения, что Сараев в вас ошибается. В общем, я страшно не люблю такие процедурные разговоры с кандидатами на повышение. Наконец, скажу вам откровенно — довольно часто руководители среднего звена умышленно, чтобы разделить с нами ответственность за назначение, волокут своих кандидатов в наши кабинеты. — Заметив, что Горяев нахмурился, заместитель министра поспешно добавил: — Я Сараева в виду не имею, и я сам хотел на вас посмотреть. Ну ладно, разговор позади, и я думаю, что в понедельник вы можете перейти в свой новый кабинет.
