И тут Валентин понял свою ошибку. До сих пор он рассуждал, подозревая либо Черкасского, либо бабу. А что, если они действовали совместно? Тогда все сходится. Черкасский вышел через сад, предупредил ее, что покушение провалилось, и она побежала встречать Валентина в условленном месте. И встретила, кстати, не в начале второй улицы, как говорилось в ее послании, а прямо у ограды дворцового сада.
С третьей стороны… Что, если баба эта не имеет к покушению никакого отношения, а просто все так совпало? Черкасский случайно узнал, что Валентин сегодня покинет царский пир и отправится на свидание к женщине. Прекрасный случай, чтобы подготовить засаду. На всякий случай Черкасский сбегает с пира вслед за Валентином и ждет дома донесения об успешном выполнении его задания. Баба же эта действительно послана незнакомкой в мехах, и Валентина сегодня ожидает ночь страстной любви. Возможно? Возможно. И отказываться от такой возможности Валентину страсть как не хотелось.
Рассуждая таким образом и взвешивая варианты и возможности, Валентин так и не успел прийти хоть к какому-то выводу, когда баба-«матрешка» вдруг объявила:
– Пришли, однако, уже. Говорила же – идти недалече.
Они остановились перед небольшим с фасада домиком, выглядевшим в неверном свете фонаря, висевшего на углу, как резная, сложной затейливой формы шкатулка. К дому примыкал длинный забор, огораживающий участок. В заборе имелась калитка, но провожатая подвела их к самому дому, к красному крыльцу. Окна в доме были темны, и лишь сквозь одно из них вроде бы пробивался слабый красноватый отблеск.
От неизвестности, от нехороших мыслей у Валентина по спине пробежала мелкая дрожь. «Не дрейфь! – подбодрил он сам себя. – Ероха с тобой, у нас два кинжала и недурная школа, пройденная у дона Альбы и Силкиного бати. Еще посмотрим, чья возьмет. Четверых-то мы точно уложим, а их там вряд ли больше. Ведь того, что со мной будет еще и Ероха, они никак не могли ожидать». Баба поднялась на крыльцо, звякнула ключом о замок и уверенно потянула на себя отпертую ею дверь. В проеме, кроме темноты, ничего не было видно.
– Милости просим! – пригласила она. – Ну… Идите же!
Валентин в два прыжка взлетел на крыльцо, обхватил бабу-«матрешку» одной рукой поперек необхватного туловища и, неожиданно легко оторвав ее от пола, прижал к себе. Второй рукой он выхватил из ножен кинжал и, выставив его вперед, прикрывшись бабой, шагнул в темноту. Ерохе и секунды не потребовалось, чтобы понять маневр товарища, поэтому в доме он был одновременно с ним и, обнажив свой кинжал, прикрывал Валентина справа.
