Когда Валентин склонился над Юлькой, она была еще жива. Открыла глаза и даже улыбнулась ему. Девки-служанки сидели рядом с ней и тихонечко поскуливали от жалости и страха.
– Чего сидите зря?! – заорал на них Валентин. – Одна за лекарем, другая к Василисе! Пусть дома сегодня остается! Воду пусть кипятит и простыни на бинты рвет!
Теперь, когда у них наконец-то появилась четкая цель, девки перестали ныть и, сорвавшись с места, с радостью понеслись выполнять указание хозяина. Валентин, приподняв голову, глянул в сторону трапезной. Оттуда уже бежали Ероха, дон Альба и Сила. За ними еще какие-то люди. «Охрана сообщила, – вяло отметил про себя сей факт Валентин. – А куда же девки побежали? Где они возьмут лекаря? Англичанин Линдсей здесь… Небось пьян в стельку. Кто же еще?..»
– Что? Что случилось? Ты цел, Михайла? – заполошно заорал Ероха.
– Цел, Юлька вот… В меня метили, а она закрыла… Лекаря надо, Ероха, лекаря…
Вокруг них набилось столько народу, что Валентин закричал:
– Потеснись, воздуху не хватает! Лекаря сюда!
Рядом с ним присел на корточки Ероха.
– Кто это был, Минь?
– Мужики какие-то. Двое. Одного я убил. Дальше… На лестнице лежит. – Только сейчас, отвечая на вопрос Ерохи, Валентин вспомнил, что вышел из пиршественного зала для того, чтобы встретиться с той самой незнакомкой в мехах. О том, что он будет проходить здесь в это время, не знал больше никто. Только тот, кто передал сообщение о встрече князю Черкасскому, да и сам Черкасский. – Ероха, я знаю, где искать убийцу, – шепнул он другу.
Окружавшая их толпа зашевелилась.
– Потеснись!.. Дай дорогу лекарю!
Расталкивая зевак, в круг вошел человек средних лет в кафтане простого опричника с большой кожаной сумкой в руках. Поставив на пол сумку, звякнувшую железом, он склонился над Юлькой.
– Отошли бы вы в сторонку, господа хорошие, – высказал он пожелание Валентину и его друзьям, обступившим раненую. – Мешаете.
– Ероха, давай за мной, – скомандовал Валентин. – Дон Альба, Силка, оставляю Юльку на вас.
Продравшись сквозь толпу, Валентин с Ерохой бросились к трапезной. Заходить не стали, лишь глянули через открытую дверь. Пир продолжался своим чередом. Да, ближние к двери места за столом пустовали. Это те самые тридцать – сорок человек, что толпятся сейчас вокруг Юльки. Все же остальные на месте. Едят, пьют, смеются, произносят здравицы… Музыканты вовсю наяривают плясовую, и человек десять – пятнадцать изрядно принявших на грудь рыцарей-опричников выкаблучиваются под нее на потеху всему честному люду. И за царским столом все на своих местах, кроме… Кроме князя Михайлы Черкасского.
