Отключив компьютер, опер УСБ подошел к двери и бесшумно провернул ключ. Выглянул. И так же незаметно, как и вышел, снова вернулся на кухню. Не без удовольствия отметил, что сделал это вовремя — гости стали покидать квартиру, сосредоточиваясь перед подъездом.
Когда квартира опустела, он увидел встревоженного Сидельникова. Капитан поглядывал по сторонам, метался от двери к двери, и Копаеву не стоило труда догадаться, что сыщик потерял свой объект наблюдения. Не желая себя выдавать, Антон молча следил за растерянностью капитана, дождался, пока тот поймет, что объект на улице, и выглянул из-за занавески.
Антон остался в пустой квартире. Покойный Крыльников — не в счет.
Сейчас на улице определятся, как лучше выносить — Антон уже обратил внимание на то, что пролеты узки, а лестницы круты — и в квартиру поднимутся шестеро для выноса гроба.
«Интересно, — пронеслось в голове Антона, — ГИБДД с мигалками во дворе. Следуют распоряжению и статусу убиенного. А где похоронная команда из числа сотрудников ГУВД, которую Чубасов должен был отправить для последнего салюта и караула у гроба? Их нет. И не будет. Вывод: Чубасов пребывает в глубоких сомнениях относительно того, что его заместитель погиб при выполнении служебных обязанностей. А быть может, свою роль в этом сыграли СМИ, раструбившие на весь мир о четырех миллионах Крыльникова. Перестраховка. Генерал-лейтенант Чубасов ждет результатов расследования, следуя давно опробованному на практике опыту — лучше перебздеть, чем недобздеть».
Копаев уже собирался выйти и спуститься — не хватало еще, чтобы шестеро поднявшихся в квартиру обнаружили здесь его, скорбящего — как вдруг решил додумать мысль до конца.
«А еще у Чубасова свежи воспоминания о рассказе министра, как того чистили банником от Царь-пушки».
И не пожалел, что задержался.
Плотное гардинное полотно у окна напротив гроба шевельнулось, и Антон, качнувшись на носочках, дал задний ход.
Полотно шевельнулось еще, теперь уже более откровенно, и через секунду из-за него показалось бледное от притока адреналина лицо. Из-за тяжелой шторы бордового цвета появилась сначала рука, потом нога и после весь мужчина, одетый, как и описывал его Сидельников. Главной приметой была лиловая рубашка, чей воротник из-за последних, активно прожитых хозяином минут, был выбит наружу и торчал, как крылья облитой чернилами чайки.
Стараясь не дышать, опер УСБ затаил дыхание и стал ожидать развязки этого магического появления. Она не заставила себя ждать.
