— Нет, — ухмыльнулся тот, — все верно. А у меня такое впечатление, что уже почти утро. Верочка, сними-ка мне кассу…
Сначала она его не поняла. Потом поняла и стала бряцать ручкой сейфа. На то, чтобы принять у нее двадцать девять тысяч долларов и сто шестьдесят три тысячи рублей, ушло минут двадцать. Верочка потом обязательно вспомнит, что управляющий никуда не торопился. Во-вторых, двадцать девять тысяч долларов на дороге не валяются. Как и сто шестьдесят тысяч рублей, кстати.
Похлопав ее по руке, он дошел до бара, постоял еще с минуту, давая последние наставления охране, и вышел вон.
Несмотря на то что его тут же окутал двадатиградусный мороз, Гаенко мгновенно покрылся потом.
Нашел на стоянке свой «Мерседес», забрался внутрь и почти сразу тронул машину с места.
Утром Антон был уже в Екатеринбурге.
Тренировка «Олимпа» подходила к концу. Разбившись на две равноценные команды по велению тренера, футболисты перетащили на себе ворота, поставили их поперек поля, что свидетельствовало о том, что борьба будет проходить на ограниченном пространстве, то есть на каждом участке игрового поля. Одни надели оранжевые майки-накидки, другие — синие. Так легче отличать своего от чужого — не надевать же клубную форму. Прием прост, он пришел из Европы.
— Когда мы гоняли мяч во дворе, одна команда играла в майках, а другая раздевалась по пояс.
— Сверху? — уточнил Антон.
Между ним и опером из ГУВД Сидельниковым сидел мужчина лет сорока, с сильными руками и в тонких очках, которые нынче носят не по причине слабости зрения, а больше из-за куража. Попробуй поиграй с таким «слепым».
Его звали Базаян Фрунзик Норикович. Хороший в прошлом футболист, ныне — заместитель председателя Федерального агентства по спорту России. Жизненный путь его в спорте закончился три года назад, когда он закончил играть в Германии за «Вольфсбург», сама же жизнь его продолжалась, и текла она ровно и состоятельно. На Рублевском шоссе Фрунзик Норикович отстроил себе особняк, владел несколькими машинами и никогда не скрывал своего достатка. Любой в Екатеринбурге, кто слышал о футболе, кто играл или кто просто болел у телевизора, знал Базаяна и считал его одним из лучших.
Сидели, тихо переговариваясь, наблюдая за вялой распасовкой в центре полуполя. Кряжин с Сидельниковым мучились от никотиновой зависимости, страдали невыносимо, однако курить на трибуне крытого стадиона, будучи проведенными туда Базаяном, было бы просто наглостью.
