- Я предвидел это, сэр. Тут все необходимые бумаги и краткая справка по району «Нортвуд». Всё изложено так, как вы привыкли.
- А папка?
- Возьмите на удачу, сэр!..
…Во время долгого блуждания по длинным коридорам, а затем ещё трёх пересадок с лифта на лифт, Трентон непроизвольно стискивал отполированный бок папки. Неожиданный жесть дружелюбия успокаивающе подействовал на бывшего комиссара, её вес придал уверенности. Потому как мягко заложило уши, стало понятно, что цель их получасового путешествия уже близка. Коридоры были совершенно безлики, мягкий свет струился словно бы ниоткуда, а тёмно-бордовые ковровые дорожки скрадывали звуки шагов. Брейтуэйт за всё время не проронил ни единого слова, но всякий раз останавливаясь перед постами охраны для проверки документов, он ободряюще улыбался, словно извиняясь за то, что нельзя просто поговорить и вспомнить былые времена. Наконец, майор остановился перед очередными двустворчатыми дверями, перед которым стояло четверо охранников, замерших будто в оцепенении. Поймав вопросительный взгляд полковника, Брейтуэйт произнёс особенно официально, от чего сам сделался похож на одного из этих истуканов в одинаковых чёрных костюмах:
- Господин полковник, президент ждёт вас.
Двери распахнулись вовнутрь, открывая просторную круглую комнату, обставленную дорогой мебелью в стиле семидесятых годов прошлого века. Кожаные кресла, полированные столы и огромные книжные стеллажи, блестящие золочёными корешками. Хрустальные плафоны прихотливо свешивались с потолка, отбрасывая лёгкие тени на окружающую обстановку. Но как ни странно, обстановка не подавляла, хотя каждый предмет в комнате стоил немалых денег, тем не менее настраивая на рабочий лад. Это полковник отметил как только они с Брейтуэйтом ступили на мягкий персидский ковёр, покрывавший большую часть пола. Как только за их спиной неслышно затворились двери, в дальнем левом углу появились те, ради кого Трентон перелетел океан и полстраны. Видимо в комнату вёл ещё один задекорированный коридор, потому что президент и госсекретарь Рассел будто бы появились из воздуха. Президент выглядел так же, как и на портретах: высокий, сухопарый, с аккуратно зачёсанными назад седеющими соломенными волосами и чеканным профилем. Джек Рассел, напротив, смотрелся неважно. Ноздреватая, с крупными порами багрового оттенка кожа лица, тёмные редеющие волосы, которые не спасала модная короткая стрижка. Грязно-зелёного цвета глаза, смотрели пронзительно из-под кустистых бровей, будто два орудийных дула крупного калибра. Крупная, грузная фигура госсекретаря упрятанная в дорогой тёмно-синий шерстяной костюм, почти нарочито контрастировала с лёгкой чёрной пиджачной парой президента Оруэлла. Мельком кивнув обоим военным, Рассел шагнул на середину комнаты, чуть подволакивая ноги и взяв со стола низкий хрустальный бокал, налил себе минеральной воды. При этом он вынул из бокового жилетного кармана небольшую серебряную коробочку и вытряс на мясистую ладонь два крохотных белых шарика. Трентон что-то слышал о болезни госсекретаря, говорили о больном сердце, но подробностей он не знал. Тем временем, Рассел судорожным движением ладони закинул лекарство рот и в два глотка осушил стакан и только после этого счёл возможным процедить сквозь зубы:
