В оружейке обнаружилось, что моего швейцарского автомата тоже нет, как пропал и верный бесшумный «макарка» [10]. Само собой импортной сбруи с подсумками на месте не оказалось. Вместо них, выдали мне пластиковый поясной ремень с подсумком на четыре магазина и… вот тут я был приятно удивлён. На обитый цинком прилавок передо мной лёг АКМС, старая добрая «раскладушка» [11]. Это был не совсем тот автомат, который я помнил: цевьё из пластика, с зубчатой лесенкой крепления сбоку, под всякий обвес. Пистолетная рукоять тоже не привычная, с выступами под пальцы, для более удобного хвата и наклон назад чуть круче. Не спеша взяв автомат, я так и не решился выпустить оружие из рук. Мечта всех последних месяцев вдруг неожиданно впорхнула в руки сама. Каптёра аж перекосило, когда он увидел, как бережно я принял оружие. Дрожащим от нетерпения голосом, он поторопил:
- Получил, теперь распишись что всё на месте. Патроны в ящике наберёшь, слева от входа каморка есть, стукни два раза. Гранат не проси, у нас склад временного хранения, всё лишнее в комендатуру сдаём. Иди набирай, пока ещё кто не налетел. Там знакомец твой дрыхнет опять всю дорогу. Растолкай его, Сеня выдаст из тех остатков что есть.
Молча перехватив оружие левой рукой, я чиркнул свою закорючку в истрёпанной ведомости и кивнув хозяину пещеры сокровищ, пошёл к выходу. Сержант Семён Аничкин, парень невысокого роста, чьей особенностью была удивительно большая голова, с копной взъерошенных каштановых волос не спал. После тяжёлого ранения, паренёк так и остался при госпитале, а из-за частых припадков трясучки, его использовали на всяких подсобных работах. Его отделение попало под миномётный обстрел на марше, когда ребята шли в баню. Аничкин поймал осколок мины в поясницу. По счастью осколок вынули и парень смог снова ходить, но был задет какой-то нерв и парня постоянно мучила тяжёлая судорога. Мы и познакомились в тот момент, когда я и ещё двое выздоравливающих наткнулись на Сеню, бьющегося в конвульсиях в сортире. Парни подумали, что «наркот», но я быстро сообразил, что дело в другом и смог им это объяснить. За время работы в охране наркоманов повидал всяких, тех корёжит иначе. Главврач пожалел хилого парнишку и определил в хозвзвод. В тот раз я на руках отнёс сержанта в его каморку и сидел пока тот не пришёл в себя. За всё то время, он не переставая говорил, то о ранении, то о погибшей в поезде под Омском семье. Так и познакомились. Судьба кажется сжалилась над Аничкиным. Ведь при госпитале всё же лучше, чем идти на разбор завалов, где по своей тщедушной комплекции парнишку ждёт опять больничная койка уже через месяц-другой. Пожав худую, птичью ладонь каптёра, я объяснил зачем пришёл. Тот пожав плечами указал на стеллаж в дальнем углу коморки:
