Почему она не могла спать вечно? Накопилось слишком много того, о чем она предпочла бы не думать при восходе солнца. Солнце? Комната была полна света, лившегося через широко открытые став ни, и до ее ноздрей донесся изысканный запах кофе.
— Извините, что я бужу вас, синьорина. Но герцог подумал, что вам захотелось бы позавтракать до того, как он возьмет вас прогуляться верхом.
Серафина выразительно смотрела в сторону залитой солнцем террасы, пока Сара тянула к себе конец простыни, чтобы прикрыть свою наготу.
— Если вы сядете прямее, синьорина, я подложу вам под спину подушки и принесу поднос…
Я, должно быть, проспала и вечер и ночь, размышляла Сара. Ее тело одеревенело и саднило в определенных местах. Черт его подери, черт его подери!
Серафина, умело суетясь, тактично игнорировала темный синяк на щеке Сары и внезапный прилив краски, сделавший его особенно заметным при ярком свете утреннего солнца.
— Вы проспали довольно долго, — сказала экономка, подавая ей в постель поднос. — Вы не ели со вчерашнего утра, но было приказано не беспокоить вас, даже для обеда. Вы, должно быть, голодны, ешьте, пожалуйста, пока я приготовлю вам ванну. Надо ли погладить что-то из вещей? Бианка гладит осторожно и очень быстро.
Неужели обычно молчаливая Серафина столько разговаривает, чтобы успокоить меня, гадала Сара. Что она думает на самом деле?
Вероятно, это не ее дело, ответила Сара сама себе с горечью. Ясно, что диктаторское слово герцога было здесь законом и когда он говорил, любой должен был проявлять крайнее внимание…
— У меня нет костюма для верховой езды, — сказала Сара угрюмо, глядя поверх края своей чашки с горячим кофе, мрачно размышляя, что он сделает, если столкнется с открытым неповиновением. Взять ее с собой покататься верхом, недурно. Сформулировано как приказ вместо просьбы.
— Герцог попросил меня сказать, что официальный костюм для верховой езды необязателен. Он сказал, подойдут любые брюки. Позвольте, синьорина?
Серафина ни в чем не виновата, должна была признать Сара. Ей надо высказать свои аргументы ему, и она это сделает! Сейчас, при ярком дневном свете, его недавние угрозы казались просто… нелепыми! Он не пират с африканского побережья Средиземного моря, и эта солнечная веселая анфилада комнат в действительности не похожа на сераль! Вот как может разыграться воображение, фантазия, точнее — могло бы разыграться. Фантазия — вот и все. И они оба увлечены — он даже больше, чем она…
