Сара почувствовала, как все поплыло у нее перед глазами, и она вцепилась ему в его лицо, расцарапав его в кровь.
— Нет… прекрати, нет, черт тебя побери!
В следующее мгновение она почувствовала резкую слепящую боль, черноту и пляшущие огоньки, поняв несколькими минутами позднее, что он ударил ее ладонью по лицу, отчего ее голова откинулась в сторону.
— Я слышал, ты часто говорила, что я атавизм моих мавританских предков, — произнес он, когда она разразилась потоком слез, которые не могла удержать. — Ты, возможно, права. Тебе не следовало вызывать дьявола, mi amante[18], если ты не подготовилась к последствиям.
Обрывки сказанного им с трудом доходили до нее в то время, как она, рыдая, сердито опровергала его.
— Я не буду! Вы не можете сделать меня… я не буду вашей… вашей захваченной в плен рабыней!
— Будешь, будь уверена, будешь тем, что я захочу! — зловеще предупредил ее его голос. — И если ты вынудишь меня, я, подобно моим предкам, не колеблясь привяжу тебя с расставленными ногами к этой постели и буду делать все, что захочу, с твоим белым извивающимся телом. Но, может быть, ты этого и хочешь?
Его голос понизился до хриплого коварного шепота, который заставил ее вздрогнуть. О Господи, он действительно это сделает!
Она сквозь рыдания попыталась отвергнуть ужасную мысль своими протестами.
— Нет! Об этом узнают… слуги… каждый! Что вы держите… любовницу силой. Карло узнает — я расскажу ему, и он всегда будет ненавидеть вас. Я расскажу каждому — всем газетам… Интерполу!.. Я… Я…
— Вы не сделаете ничего подобного, и вы знаете об этом, не правда ли? Пылкая маленькая лицемерка.
Все еще рыдая, она беспомощно извивалась под его хваткой.
— Вы будете наслаждаться каждой минутой и каждым часом вашего… вынужденного пленения, вы, возможно, закончите тем, что будете умолять меня позволить вам остаться — после того как я буду сыт вами.
Его игрушка… забава… которую держат здесь для того, чтобы он ею пользовался!.. И если она не покорится, он овладеет ею, связанной и беспомощной, тем способом, который ему понравится…
— Я ненавижу вас, я ненавижу вас. Даже если вы… вы принудите меня к… я никогда не смогу перестать ненавидеть вас!
— Да? Тогда докажи это, моя маленькая лгунья! Докажи это себе и мне!
Она издала последний отчаянный нечленораздельный крик ярости и беспомощности, прежде чем он необъяснимым образом перешел от жестокости к притворной нежности, задабривая ее множеством поцелуев, которые закрыли ей рот, и дразнящим интимным прикосновениям рук, которые начали собственнически шарить по ее трепещущему телу.
