Ярослав мрачно улыбнулся и ушел.
Ольга вздохнула и шагнула прямо в стену.
Инга осталась одна.
Посмотрела на часы. Не поверила своим глазам. Посмотрела еще раз.
Весь этот джаз занял чуть больше часа.
С ума сойти.
Инга опустилась в кресло. У нее дрожали ноги, руки, плечи. Но не от запоздалого страха и не от гигантской усталости. Тело реагировало на очень глубокий инсайт, на раскрытие тайны, долгое время сидевшей под замком, а сейчас вырвавшейся на волю с голодным лязганьем зубов.
Вот, значит, как и почему это случилось… Вот, значит, как…
Она сделала дыхательную гимнастику, взяла телефон.
— Добрый вечер. Оргкомитет семинара по пограничным расстройствам личности? Это Инга Сабурова. Я снимаю свою заявку и приношу извинения. У меня… изменились обстоятельства. Да, я помню, что предварительный взнос не возвращается в случае снятия заявки. Ничего страшного… Да, как-нибудь в другой раз…
Отключила телефон. Открыла органайзер, вычеркнула запись о семинаре и записала на то же число: «Поминки». Снова взяла телефон.
— Алло, мама? Привет…
Сиднев сидел в своём кабинете один. Рабочий день закончился, но все давно привыкли к его странному расписанию. Рядовые сотрудники фирмы работали по обычному регламенту, с девяти до шести, с перерывом на обед. Менеджеры высшего звена, сотрудники службы безопасности и секретари Сиднева приходили к полудню и уходили за полночь. За это они получали причитающиеся сверхурочные и дополнительные выходные: из усталого работника плохой донор.
Сиднев сидел, задумавшись. Потом встал, открыл холодильник и мрачно обозрел ряды пакетов с кровью. На его лице проступила гримаса отвращения. Сиднев закрыл холодильник, нажал кнопку селектора и вызвал секретаршу.
В секретарях он держал не юных полумоделей, а знающих свое дело опытных теток за сорок. Склонность к полноте его не смущала: повышенная масса тела означала пониженную чувствительность к небольшой потере крови. А уж если у женщины склонность к гипертонии… тут впору чувствовать себя благодетелем.
Сиднев взял Наташу под контроль и велел ей достать приборчик.
Наташа с деревянным выражением лица взяла из бара пробирку для вакуумного забора крови. Распечатала сама. Сиднев уступил ей свое кресло:
— Присядь и закатай рукав.
Двадцать миллилитров, сказал он себе, накладывая закрутку выше локтя. Один шот. А потом можно догнаться консервами.
Заклеив ранку на руке Наташи пластырем, он снял закрутку, поправил секретаршину одежду, спрятал мензурку в стол.
