Девушка стеснялась.
— Скажи хоть приблизительно! — упрашивал ее Упоев в волнении.
— Что же я тебе скажу, когда мне и так хорошо! — сообщала девица.
— Дядя Упоев, дай я тебе куплет спою! — предложил один юноша из рядов колхоза.
— Ну спой, сукин сын! — согласился Упоев.
Парень тронул на гармонике мотив и спел задушевным тоном:
Эх, любят девки, как одна,
Любят Ваньку-пердуна!
— Раскулачу за хулиганство, стервец! — выслушав хороший голос, воскликнул Упоев и бросился было с трибуны к гармонисту. Но его остановили активисты:
— Брось, Упоев, у него голос хороший, а у нас культработа слаба!
Позже Упоев спрашивал у меня о происхождении человека: его в избе-читальне тоже однажды спросили об этом, а он точно не знал и сказал только, что, наверно, и самом начале человечества был актив, который и организовал людей из животных. Но слушатели спросили и про актив — откуда же он взялся?
Я ответил, что, по-моему, вначале тоже был вождевой актив, но в точности не мог объяснить всей картины происхождения человека из обезьяны.
— Отчего обезьяна-то стала человеком, или ей плохо было? — допытывался Упоев. — Отчего она вдруг поумнела?
Здесь я вспомнил про Кучума и про того, кого он расшиб на месте.
— Самый главный стержень у животного и человека, товарищ Упоев, — это позвоночный столб с жидкостью внутри. Один конец позвоночника — это голова, а другой — хвост.
— Понимаю, — размышлял Упоев. — Позвоночник в человеке вроде бревна, в нем упор жизни.
— Может быть, какие-нибудь звери отгрызли обезьяньи хвосты, и сила, какая в хвост шла, вдарилась в другой конец — в голову, и обезьяны поумнели!
— А, может быть! — радостно удивился Упоев. — Стало быть, нам тоже звери-кулаки и подкулачники должны что-нибудь отъесть, чтобы мы поумнели.
— Они уже отгрызли, — сказал я.
— Как так отгрызли? Что же мне больно не было?
— А перегибщик линии — это тебе не подкулачник?
— Он, стерва.
— А он больно сделал коллективизации или не больно?
— Факт — больно, гада такая!
На том мы и расстались, чтобы сжать. Но после полуночи Упоев постучал мне в голову, и я проснулся.
— Слушай, ты ведь мне ложь набрехал! — произнес Упоев. — Я лег спать и одумался: это ведь не кулаки нам хвост отгрызли, а мы им классовую голову оторвали! Ты кто? Покажи документы!
Документов я с собой не носил. Однако Упоев простил мне это обстоятельство и экстренно проводил ночъю за черту колхоза.
— Я Полное собрание сочинений Владимира Ильича ежедневно читаю, я к товарищу Сталину скоро на беседу пойду, — чего ты мне голову морочишь?
