Что произошло дальше, Длинный так и не успел рассказать. Что-то произошло, что помешало ему окончить свой рассказ. Что именно, я никак не могу вспомнить. А это было, по-видимому, очень важно, но времени на раздумье у меня не оставалось. Под резкие окрики колонна остановилась и началась перестройка. Все это было мне знакомо, знакомо до мелочей, все это уже было и я знал, что последует дальше. Команды на каком-то странном, как будто бы не знакомом мне языке, смысл которых я, как ни странно, прекрасно понимал, и это суетливое развертывание в шеренги...
Чувство опасности теперь перешло в самый элементарный животный страх.
Спать совсем не хотелось, и когда я посмотрел на часы, то сразу понял почему - они показывали ровно полдень. До встречи с Аликом оставался час и из него сорок минут на дорогу до ипподрома, а это означало, что водные процедуры, утренний моцион и трапезу придется провести по ускоренной программе, что я и сделал.
Автобус остановился, быстро почти полностью опустел и водитель лениво проворчал в микрофон: "Остановка Центральный ипподром, следующая остановка академика..." - фамилию академика заглушил скрип закрывающихся дверей. Центральный ипподром - придумал же кто-то название, как будто у нас в городе есть еще и нецентральные ипподромы. Ну ладно, пусть уже будет центральным, но зачем тогда самый что ни на есть Центральный ипподром располагать на окраине?
На следующей остановке я сошел. В чисто познавательных целях прочел фамилию того самого академика, в честь которого названа эта остановка, и, повернувшись на полные 180 градусов, как меня учил Алик, двинулся в сторону конюшен. Конюшни были местной достопримечательностью, знающие люди проникали через них на ипподром, экономя таким образом сумму, равную стоимости входного билета. Я к категории знающих людей не относился, что, однако не помешало мне воспользоваться советом одного из знающих, не в целях экономии, а исключительно из духа противоречия. До первого заезда оставалось еще десять минут и я мог не спешить, но невесть откуда появившееся чувство, что вскоре должно произойти нечто из ряда вон выходящее, заставило меня ускорить шаг. И вот, когда я уже было собрался форсировать ограду, отделяющую меня от цели моего путешествия, посредством проникновения через дыру в заборе, навстречу мне вынырнул какой-то подозрительный тип и, поинтересовавшись наличием у меня сигарет, попросил одолжить ему одну во временное пользование. Без сожаления расставшись с одной из сигарет и успев сделать два десятка шагов навстречу неизвестности, я вдруг остановился, пораженный странной мыслью, промелькнувшей у меня в мозгу - "Выследили!", - и страх обнял меня своими липкими щупальцами, сковав движения. Только несколько мгновений спустя я заставил себя обернуться, обливаясь холодным потом и ощущая болезненные позывы к мочеиспусканию. Сзади никого не было, наверное, этот тип успел скрыться за поворотом ограды. Но откуда эта глупость о слежке. Кто и зачем должен меня выслеживать? Это уже что-то из области мании преследования, в которую кто-то по вкусу добавил щепотку мании величия. К счастью, справочник по психиатрии остался лежать на журнальном столике и развить свою гипотезу, опираясь на мысли авторитетных людей по этому поводу, мне не удалось. И поэтому, обретя наконец неустойчивое равновесие между страхом и любопытством, я двинулся в ранее выбранном направлении, но какая-то мыслишка, то ли догадка, то ли что-то из интуитивной области все же склоняло чашу весов в сторону страха. И уже у самых трибун, перепрыгнув через заградительный барьерчик навстречу приветливо помахивающему мне программой Алику, я отчетливо осознал то, что не давало мне покоя, то, что показалось мне странным в этом субъекте - он заговорил со мной на геннскрите...
