— Скажите нам, где Капет! — хрипло проговорил Эрон.
— Если вы не будете мучить меня, — заговорил узник таким слабым голосом, что оба агента принуждены были приложить ухо почти к самым его губам, — если вы дадите мне выспаться и отдохнуть…
— Вы все это получите, если только скажете, где Капет, — пообещал Шовелен.
— Я не могу объяснить это: путь долгий и сложный. Я могу провести вас туда, если только вы дадите мне отдохнуть.
— Никуда вы нас не поведете, — заворчал Эрон. — Скажите, где Капет, а мы уж сумеем добраться до него.
— Я же говорю, с пути легко сбиться; это место _ лежит совсем в стороне от больших проезжих дорог и известно лишь мне и моим товарищам.
После этих слов по лицу Блейкни снова пробежала тень, словно над ним уже веяло дыхание смерти.
— Он умрет прежде, чем скажет нам все, — произнес сквозь зубы Шовелен. — У вас всегда есть с собой водка, гражданин.
Эрон тоже увидел близкую опасность и, вытащив из кармана фляжку с водкой, поднес ее к губам Блейкни.
— Какая гадость! — слабо произнес он. — Кажется, я скорее соглашусь умереть, чем выпью это.
— Где Капет? — с нетерпением настаивал Эрон.
— За триста миль отсюда. Я должен сообщить кому-нибудь из товарищей, тот передаст остальным, и они все приготовят, — медленно проговорил узник.
— Где Капет? — с яростью повторил Эрон, и если бы Шовелен не схватил его вовремя за руку, то нанес бы своим здоровым кулаком такой удар Блейкни, от которого уста последнего сомкнулись бы навек.
— Поосторожнее, гражданин! — воскликнул Шовелен. — Вы только что назвали меня глупцом, когда думали, что я убил его. Прежде всего нам нужна его тайна, а смерть может прийти потом.
— Лишь бы не в этой проклятой норе! — пробормотал Блейкни.
— Под ножом гильотины, если вы скажете нам, — закричал Эрон, теряя последнее самообладание. — Если же вы не захотите говорить, то сгниете с голода в этой норе, да! Я сегодня же вечером прикажу замуровать эту стену, и ни одна живая душа не переступит этот порог, пока крысы вдоволь не насытятся вашим грешным телом.
Узник медленно поднял голову, его сотрясала лихорадочная дрожь, а в устремленных на Эрона глазах выразился неподдельный ужас.
— Я хочу умереть на открытом воздухе, — прошептал Блейкни.
— Так скажите нам, где Капет.
— Да ведь я же не могу! Я могу только велеть своим товарищам выдать его вам. Неужели вы думаете, что я не сказал бы вам теперь, если бы мог?
— Таким путем вы ничего не добьетесь, гражданин, — спокойно вмешался Шовелен. — У него в голове все перепуталось, и он вряд ли способен в настоящую минуту дать какие-нибудь ясные указания.
