Усевшись у открытого окна, Маргарита не могла оторвать взор от неясных очертаний тюрьмы Шатле с ее мрачными серыми стенами. Ей казалось, что сквозь эти стены на нее смотрит бледное, измученное лицо любимого человека, что его губы уже подергиваются ужасным смехом помешанного; в каждом звуке, долетавшем до нее из ночной тишины, ей мерещились отвратительные завывания его врагов; падавшие на подоконник снежные хлопья представлялись ей безобразными рожами, которые скалили зубы и смеялись над ней.
Холодное утро застало леди Блейкни измученной, но более спокойной. Одевшись и выпив крепкого, горячего кофе, она уже приготовилась выйти, как вдруг явился сэр Эндрю.
— Я обещала Перси пойти вечером на улицу Шаронн, — сказала она, — но до тех пор в моем распоряжении несколько часов, и я хочу повидаться с мадемуазель Ланж.
— Блейкни сказал вам ее адрес?
— Да, на площади дю-Руль. Я знаю это место, это недалеко.
Конечно, сэр Эндрю попросил разрешения сопровождать Маргариту, и они быстро направились к предместью Сент-Оноре. Снег перестал, был порядочный мороз, но они не замечали холода и молча шли рядом, пока не достигли площади дю-Руль. Здесь сэр Эндрю простился с Маргаритой, уговорившись встретиться с ней через час в маленьком ресторанчике.
Через пять минут почтенная мадам Бэлом ввела Маргариту в хорошенькую старомодную гостиную: Ланж сидела в огромных размеров кресле, золотистая обивка которого служила изящной рамкой для грациозной фигуры хорошенькой артистки. По-видимому, она читала, когда ей доложили о приходе гостьи, так как на соседнем столе лежала развернутая книга, но Маргарита невольно подумала, что мысли молодой девушки были далеко; вся ее фигура выражала полную апатию, а на детском личике лежала печать глубокой тревоги.
При входе Маргариты она встала из кресла, видимо, смущенная неожиданным посещением красивой молодой женщины со скорбным выражением в чудных глазах.
— Прошу извинить меня, мадемуазель, — начала Маргарита, как только дверь затворилась за ней, и она очутилась наедине с Жанной. Такой ранний визит должен показаться вам назойливым вторжением, но я — Маргарита Сен-Жюст и… — Она с улыбкой протянула руку артистке.
— Сен-Жюст! — могла только проговорить Жанна.
— Ну да, сестра Армана Сен-Жюста!
Темные глаза Жанны сверкнули радостью, а на щеках выступил яркий румянец. Маргарита, пристально разглядывавшая ее, почувствовала, как в ее исстрадавшемся сердце зародилось горячее участие к мадемуазель Ланж, невинной причине такого горя.
